—«Пифия» — автобиографическая песня?
— Конечно, это краткая автобиография. Притом, я думаю, она симптоматичная: многие авторы моего поколения могли бы назвать себя такой Пифией. Но «хи-хи» — это рифма к слову «стихи». Никакое «хи-хи» нельзя понимать буквально, в самом «хи-хи» есть насмешка над «хи-хи». Это матрешка, бесконечность — любое «хи-хи» смеется над «хи-хи» и над следующим «хи-хи». Закон отрицания отрицания.
— Но этот запрос вашей аудитории «на посмеяться» вы чувствуете?
— Для меня самого это не предмет особых размышлений, я вообще не анализирую таргет-группу, не включаю в себе социолога, маркетолога. Мне проще действовать интуитивно в этом вопросе, не думать, а только чувствовать. Я реализую свое чувство юмора, которое у меня есть вместе с другими чувствами, в той мере, в какой мне хочется его реализовать.
Псой Короленко (настоящее имя Павел Лион) родился в 1967 году. Автор и исполнитель песен, филолог, журналист. В детстве учился в музыкальной школе. Окончил филологический факультет МГУ в 1992 году. В 1997-м защитил кандидатскую диссертацию по теме «Литературная позиция В.Г. Короленко». Тогда же начал выступать как исполнитель собственных песен, аккомпанируя себе на «гармохе» — синтезаторе с включенным тембром аккордеона. Концертную деятельность долгое время совмещал с преподаванием, репетиторством, сотрудничеством с различными СМИ. Снялся в нескольких фильмах. Дискография Псоя Короленко включает 14 альбомов (в т.ч. записанных совместно с другими исполнителями), также известны пять неофициальных альбомов. Псой Короленко сочиняет песни на нескольких языках, в них можно найти обращения к различным пластам искусства, огромное количество культурных аллюзий и смысловых перекличек.
— Я почему спрашиваю, самые популярные поисковые запросы в YouTube с вашим именем — исключительно юмористические песни: «Хорошая и чудовище», «Остров, где все есть», «Буратино», «Маркиза».
— Юмор — это внешняя сторона, начинка, прием. В глубине души любой человек чувствует, что эти песни непростые, что юмор в них присутствует, но не в нем дело. «Хорошая и чудовище» — юмористический дуэт, в котором изображается пародия на согласие между людьми: один готов играть роль отрицательного героя, а другой с ним согласен. Многие узнают в этом дуэте семейные, любовные пары, хотя это вообще о любых двух людях, которые столкнулись между собой. Множество союзов держится на этой игре, семейных, политических, каких угодно. Само собой, предмет разговора тут довольно-таки серьезный. Даже те, кто гипотетически клюет на юмор, все равно заглатывают и серьезный смысл песни тоже. «Остров, где все есть» — абсурдное перечисление всего на свете, перечисление широкого кругозора современного человека, включая вещи, которые один слушатель может знать, а другой не знать. Но всё в совокупности знаем мы все, поэтому у нас есть всё. «Маркиза» — краткий курс истории нового и новейшего времени, которая заканчивается своеобразной смертью в интернете. Здесь есть предостережение о том, к чему может привести интернетизация мозга.
— Что для вас юмор?
— Это добро, любовь, радость, свет. «От улыбки хмурый день светлей», — писал детский поэт.
— А защита, терапия?
— Самая лучшая защита и терапия — эта самая улыбка. Об этом, собственно, и рассказывает мультфильм «Крошка Енот», который является переложением американской дидактической пикчер-бук, где учат этой пресловутой улыбке. В нашей культуре она имеет спорный статус, есть негативный стереотип: пиндосы лыбятся. Но ведь про эту самую лыбу и сказка как раз! И мы ее запомнили, Енота любим, песню поем. Это американская улыбка встречному, знак «мир», «peace», «я не хочу тебя съесть». Даже если хочет, он все равно улыбнется, и ему уже трудно будет кушать. И эта улыбка в мультфильме фактически пересажена уже на почву какого-то русского фольклора или даже советского, но смысл такой — мир, peace.
— В одном из интервью вы сказали: «Я не верю в непризнанных гениев и раскрученных бездарей». Что вы можете сказать о юморе Петросяна и «Кривого зеркала», у которого масса почитателей?
— Я практически не знаком с творчеством Петросяна, не могу вспомнить ни одну его шутку, но думаю, что раз мы знаем это имя, значит, он представляет собой лично какой-то тренд, он является ярким представителем или даже вершиной в своем жанре, как бы мы к этому жанру и его вершинам ни относились. А вот попробуй подражать Петросяну — еще неизвестно, что получится. Если мы можем отличить Петросяна от его эпигонов, значит, Петросян в своем поле с большой буквы, тут ничего не сделаешь, и дальше вопрос вкуса.
— Вы сказали «вершина». Есть какие-то для вас вершины юмора?
— Пока мы сейчас говорили, у меня появился каламбур. Есть анекдот: «Умер-шмумер… лишь бы был здоров». Я придумал: «Юмор-шмюмор». Вершина, наверное, — это граница, где встречаются жизнь и смерть.
— Как вы считаете, существуют ли национальные юморы — английский, французский, еврейский? Или юмор универсален?
— И то и другое. Язык — универсальная вещь. Но есть национальные языки, то же и с юмором. По меньшей мере юмор на соответствующем языке уже является национальным. Есть сборники юморов различных стран, и в этих сборниках содержится жемчужина этих национальных юморов. Но в то же время юмор универсален, и это тоже легко доказать, потому что в этих сборниках часто будут одинаковые шутки, значит, у всех наций они бывают похожи. Как с фольклором. Юмор тоже часть фольклора.
Обложка последнего альбома Псоя Короленко
— Когда смех — грех?
— Смех над другим человеком, унижающий его, — грех. Сарказм и ирония часто связаны с нелюбовью, даже с хулой. Бывает, что это художественный прием, но если в произведении только один сарказм, оно не будет талантливым. В искусстве обязательно должно быть нечто большее.
— Человека можно обидеть и, казалось бы, невинной шуткой.
— Да. Я когда-то написал про это эссе «Бытовой юмор». В нем говорится, как научиться не обижаться на шутки и какие шутки действительно обидные. Но всегда есть слишком обидчивые люди и не слишком деликатные шутники. Тут рекомендуется золотая середина.
— Не слишком ли много юмора в современном мире постмодерна?
— А как мы меряем это? И в каком значении употребляем это слово? Дело в том, что в нашей культуре по разным причинам слово «постмодерн» стало синонимом стеба и юмористики. Возьмем книгу «Имя розы» Умберто Эко, «библию» постмодернизма. Не слишком ли много там юмора? Нет, не слишком. Людям свойственно именно эту сторону постмодернизма выпячивать, потому что она очевиднее других моментов. Но даже у этих людей есть догадка, что постмодернизм — это не только тотальный стеб. Это может быть трагическая безответность человека, подающего в мир какой-то сигнал и не слышащего ответа, это разновидность философии богооставленности. Или это предельная честность человека, который потерял свой канал с абсолютом, а лицемерить, лицедействовать не хочет, говорит как есть. Следующим шагом может быть обретение абсолюта на новом этапе. А это уже не хиханьки и не хаханьки.
— Какова роль юмора в искусстве?
— У него много ролей, не одна роль, а тысячи разных ролей на протяжении человеческой истории. Он как соль, он как сахар, как гарнир, как вода, как воздух. Есть еще другие грани юмора: сатира, ирония, сарказм. Это уже более опасные вещи, но если правильно их использовать, то и они необходимы. Нужна же соль. Но есть одну соль тоже будет странно.