Человек и биоконструктор
— У большой страны США есть идея — быть оплотом свободы и демократии для всего мира. По крайней мере в том виде, как они это понимают. У маленького Израиля есть идея — быть страной евреев, где они никого не будут бояться, не допустить нового геноцида. Нужна ли России своя идея? До 1917 года идея была — защита православия во всем мире. Это находило отражение в теории «Москва — Третий Рим», затем в известной формуле «Православие, самодержавие, народность». А что сегодня?
—Ни одно современное государство не может жить без идеи. И сегодня одна из идей — поддержка православия. России небезразличны Святая земля и Афон. Россия поддерживает и традиционный ислам, и должна поддерживать его, предотвращая распространение в мире опасных трактовок этой религии. Опасных не только для России, но и для всего мира. Ключевая же идея для России — защита нравственности. В экономике, политике, образовании, культуре.
— От кого?
— На Западе распространяются однополые браки, оправдание инцеста и эвтаназии, но это только начало. Некоторые публицисты уже призывают разрушить институт семьи. Право родиться и жить после рождения они, похоже, хотят закрепить за людьми, обладающими определенными качествами: например, самому выбирать себе пол, менять половые органы раз в неделю или каждый день, усиливать работу мозга через подключение к компьютеру. Есть угроза создания человека-биоконструктора, который неизбежно начнет бороться с человеком, сотворенным Богом. Вот не дать превратить человека в биоконструктор — еще одна идея для России.
Россия — не Иран. У нас другая вера, другие установки
Россия может предложить другой поворот в истории человечества. В экономике — от тупиковой идеи постоянного роста к большей человечности уклада жизни.
Иран и строгость
— Если у России появляется идея, то нужен ли идеологический аппарат для ее внедрения?
— Не знаю. Думаю, должна нарасти критическая масса людей, которые захотят эту идею осуществлять. Особенно среди тех, кто пишет статьи, снимает фильмы. Народу надо представлять ценности. Но сначала надо их правильно расслышать — в самом народе, в его истории, в его святости.
— А кто будет контролировать правильность этих ценностей? Церковь? Некоторые политологи в последнее время говорят о перспективе превращения России в православный Иран. Есть такая вероятность? Может ли, скажем, Синод утверждать кандидатов на выборные должности?
—Народ сам и будет судьей. Строгость нравов в России всегда была, и мы к этому обязательно вернемся. Как вести себя, как одеваться, всегда знали и учили молодежь. Разврат, коррупция, преступность — всегда с этим справлялись, если не мешали. Справились ведь мы с рекламой пива, с торговлей спиртным по ночам! Уверен, что можно отучить людей и курить в общественных местах.
Что касается Ирана. Россия — не Иран. У нас другая вера, другие установки. И таких функций духовенству, как в Иране, нам, думаю, не надо. Миряне способны мощно выстроить свою жизнь. Мы никому не навязываем веру силой. Но воспитывать нравственные качества, помогать людям утвердиться в вере общество может. В том числе используя государство. Не случайно большинство христианских народов стало таковыми именно благодаря решениям власти, которые совпали с народной волей.
Принцип светского государства означает то и только то, что религиозные организации не выполняют государственных функций, а государство не вмешивается в дела религиозных организаций
Человек же, в котором веру и мораль не воспитывают, очень быстро оказывается способен на что угодно. Это происходит и на современном Западе, спокойной жизни которому я даю максимум 50 лет, и среди народов, которые он сначала пытался подчинить, а потом бросил, потому что не смог справиться с задачей подчинения.
Церковь и заказы
— Церковь часто упрекают в близости к власти, выполнении ее идеологических заданий. Что можно сказать на это?
—Я один из тех, кто в церковной бюрократии постоянно взаимодействует с органами власти. Никто из чиновников никогда идеологических заказов церкви не делал. И вообще об идеологии обычно никто из них не говорит. Иногда мы проводим совместные мероприятия. Но для России естественно принимать православие в расчет. Противоестественно, когда это не делалось, например, после 1917 года и в 90-е годы. Коммунистическая идеология не смогла преодолеть православные ценности, а в 90-е нам пытались агрессивно навязать жизнь ради материальных благ и заставить встроиться в систему, которую без нас для нас построили. И народ это отверг.
Хочу еще раз подчеркнуть: принцип светского государства означает то и только то, что религиозные организации не выполняют государственных функций, а государство не вмешивается в дела религиозных организаций, если они не нарушают закон. Светскость — это не государственный атеизм.
— Недавно патриарх Кирилл летал в Китай на казенном самолете. Объяснялось, что его визиты важны для международных отношений. В чем их важность? Предстоятель передает послания главам государств наших лидеров?
— Нет, ни письменных, ни устных посланий он не передает. Предстоятель прибывает как глава многонациональной церкви. Кстати, в этом смысле он дома, а не в гостях — и в России, и на Украине, и в Белоруссии, и в Молдове, и в других странах, на которые распространяется каноническая территория Московского патриархата. Он обсуждает те вопросы, которые ставит перед ним его паства в разных государствах. Или паства других православных церквей. Например, это защита христиан на Ближнем Востоке, откуда их выдавливают экстремисты и террористы.
В том, что в мире стали все-таки слушать и слышать сербов, есть заслуга и нашей церкви. А благодаря встречам патриарха с духовными лидерами Армении и Азербайджана удалось не превратить карабахский конфликт в межрелигиозный.
Если же говорить о господдержке визитов, то службы протокола и охраны работают не только для чиновников, но и для членов их семей, а также для иностранных гостей. И нет ничего плохого, если они помогают руководителю крупнейшей религиозной организации. США тоже оказывают дипломатическую поддержку лидерам своих религиозных общин, оказывают ее по всему миру, понимая, какое это имеет значение.
Диалог и оппозиция
— Представители церкви публично встречаются с представителями власти, в том числе накануне выборов. Это воспринимается как поддержка определенных кандидатов и партий.
—Предвыборная поддержка имеет ясно очерченные юридические формы. И церковь ее никогда не оказывает. Она соблюдает нейтралитет. Политики, кстати, это поняли. Давно уже они не помещают на предвыборных плакатах портреты священников. За последнее время было лишь два таких случая на районном уровне, и эти нарушения были сразу исправлены. Мы поддерживаем контакты с разными политическими силами, не только с властью.
— И с оппозицией?
—Давно есть контакт с коммунистами, справедливороссами, ЛДПР. Есть и с партией «Яблоко», правда, в последние годы он ослаб не по нашей вине. Были встречи с оргкомитетом Пиратской партии. Заходили ко мне Алексей Навальный, Илья Пономарев, Ксения Собчак, часто приходит депутат муниципального собрания Елена Ткач. Так было и в 90-е годы, когда Всемирный русский народный собор (форум под председательством патриарха) стал переговорной площадкой для власти и оппозиции.
— Мог бы он стать площадкой для переговоров власти и несистемной оппозиции сегодня?
— Если стороны будут готовы, такой диалог вполне возможен.