Двадцать лет назад, 31 марта 1991 года, жители Грузии проголосовали за выход из состава СССР. К тому моменту население гигантского государства выучило словосочетание «центробежные тенденции», окраины империи от крайнего юга (Ферганская долина) до совсем не дикого запада (Прибалтика) были охвачены конфликтами, а Борис Ельцин с телеэкрана на всю страну уже потребовал отставки Михаила Горбачева. И все же никто не мог вообразить, что через неполные девять месяцев огромная держава, веками составлявшая геополитический каркас Евразии, канет в Лету. Стремительный распад положил начало фундаментальной перекройке миропорядка, конца которой не видно и поныне.
Для населения новых независимых государств годы, прошедшие со времени исчезновения Советского Союза, — время мимолетных надежд и обманутых иллюзий, краткосрочных взлетов и роковых падений, эпизодических обретений и куда более регулярных потерь. При всех различиях социально-политического устройства и сценариев развития постсоветских республик их правящий класс объединяет одно. Разбежавшаяся по национальным квартирам номенклатура — в основном советская, отчасти новая антисоветская — злоупотребила мощным общественным порывом за обновление, который охватил в конце 1980-х граждан пока единой страны, почти повсеместно разменяв его на власть и собственность для себя.
Два десятилетия нет страны, которую может назвать Родиной все еще большинство жителей постсоветского пространства. Выросло поколение, не знающее, что такое пролетарский интернационализм, не знакомое с аллитерацией «…ВЦСПС и ЦК КПСС» и даже не догадывающееся о том, что название популярного шоу «Первого канала» «Прожекторперисхилтон» обыгрывает название не менее популярной программы того же канала эпохи перестройки. СССР подернулся дымкой избирательной памяти, воспоминания все чаще определяются не ощущениями тех лет, а сегодняшней эмоциональной реакцией — подчас противоположной — на текущие или недавние события.
Минувшее ушло безвозвратно, и это начинают осознавать даже наиболее упрямые апологеты былого величия, которые привыкли утверждать, что Россия просто не способна существовать иначе, чем в качестве империи. Но прошлое и не отпускает. Постоянно оглядываясь назад то в надежде обрести точку опоры, то в поисках точки отталкивания, мы вновь и вновь не замечаем грабли, лежащие на пути. Инстинкты несвободы и патернализма, унаследованные от советской эпохи, не позволяют настроиться на качественный прорыв. А базовое образование и основы культуры, привитые в тоталитарной, но совсем не примитивной системе, не позволяют без брезгливости относиться к лощеным знатокам бизнес-коучинга со стеклянными глазами, которые претендуют на то, чтобы этим прорывом руководить.
Двадцать лет спустя 15 стран, некогда составлявших единое целое, далеко ушли друг от друга. Но они связаны сотнями нитей — зримых (производственные цепочки) и незримых (человеческая психология). Тяготение друг к другу, прорывающееся через нагромождения политических баррикад, и стремление размежеваться как можно дальше, придумав себе другую историю и ментальность, — две стороны одного и того же процесса. На месте наспех стертой картины проступает какое-то изображение, напоминающее прежнее, но по сути совсем другое.
В преддверии годовщины распада Советского Союза газета «Московские новости», информационное агентство РИА Новости и журнал «Россия в глобальной политике» осуществляют проект «20 лет без СССР», посвященный итогам этого драматического и невероятно насыщенного событиями времени. В серии материалов мы обратимся к недавней истории, чтобы попытаться понять, насколько она определила современность и, главное, все ли уроки на будущее мы из нее извлекли.
20 лет назад президент Грузии Звиад Гамсахурдиа ликовал по поводу итогов референдума. Он не мог предвидеть ни собственную трагическую судьбу, ни то, что посеянные им семена ненависти и национального высокомерия приведут его стремящийся к независимости народ к череде войн, апофеозом которых стала первая война одной из бывших союзных республик с Россией. Постсоветское пространство остается бескрайним минным полем, где неосторожный шаг чреват фатальными последствиями. Мы постараемся обнаружить хотя бы часть мин, чтобы предупредить тех, кому предстоит их обезвреживать.