«Приостановление членства» Узбекистана в ОДКБ прокомментировано уже в весьма изрядной мере и политиками, и экспертами, но мало кто затруднился поискать причины этого демарша не в Ташкенте или Вашингтоне, а в Москве и других столицах стран — участниц ОДКБ. Важно и то, что означает формулировка «приостановление»: Узбекистан не хлопает дверями, уходя навсегда, а оставляет их слегка приоткрытыми...
Собственно, и предшествующая история участия Узбекистана в Договоре о коллективной безопасности 1992 года (который все почему-то путают с ОДКБ, созданной в 2002 году) демонстрирует переменчивость политики Ташкента, свойственную ему не только в отношениях с Россией. (Можно, кстати, вспомнить, что именно президент Узбекистана Ислам Каримов был инициатором подписания первого ДКБ).
Эта переменчивость является, пожалуй, одним из наиболее ярких примеров известной политики «многовекторности». Когда-то Збигнев Бжезинский изобрел этот эвфемизм, стремительно взятый на вооружение постсоветскими элитами. Но только ли Ташкент пользуется им в своих — когда тактических, когда стратегических, но всегда эгоистических интересах? Аморфность всех постсоветских форматов не только интеграционного но и просто кооперативного характера, отсутствие жестких структур, в рамках которых участники не только имели бы дивиденды и преференции, но и должны были бы нести ответственность, позволяет всем, кроме России, играть в одни ворота.
Можно, например, вспомнить антироссийскую риторику президента Киргизии по результатам его зимнего визита в Москву, включая требование об оплате за присутствие на территории республики базы ОДКБ «Кант». Можно посмотреть, как Таджикистан уже годами ведет торг по поводу использования аэродрома в Айни, вовлекая в это страны, не относящиеся к ОДКБ и являющиеся по сути главными оппонентами этой организации. В лучшем случае все эти ситуации становятся предметом каких-то двусторонних совещаний, но отнюдь не предметом коллективного обсуждения.
Бодрые заявления о том, что выход Узбекистана из ОДКБ не наносит ущерба интересам России и Организации — хорошая мина при плохой игре. Для ОДКБ это однозначно негативный сигнал. Анализ активности натовских военных и политических представителей в столицах стран Центральной Азии в последнее время демонстрирует просто безумную динамику. И речь идет не просто о подготовке к анонсируемому выводу войск из Афганистана. Речь идет — и это неочевидно уже только слепцу! — о принципиально новом формате американского военного присутствия в регионе, когда в течение уже ближайшего года все без исключения страны региона может накрыть целая сеть американских военных объектов, включая вполне конкретные точки российской уязвимости — на Каспии или в североказахстанских областях. Это переформатирование естественным образом подразумевает и финансовые предложения, от которых коррумпированные местные политические элиты просто не смогут отказаться. Демарш Ташкента только подстегнет аналогичные тенденции в Киргизии, в Таджикистане, поставив под вопрос само существование ОДКБ.
Вряд ли будет продуктивным произносить заклинания о вероломстве Каримова, Атамбаева или Рахмона. Столь же несостоятельно рассуждать о коварстве американцев, хозяйничающих на заднем дворе России. Каждый преследует свои интересы так, как он их понимает. С точки зрения американских интересов в регионе — успех налицо. Можно сомневаться в правильности решения Ташкента с точки зрения стратегических интересов Узбекистана, но они реализуются именно так, как их понимают в Ташкенте.
Совсем другое дело — как это понимают в Москве, потерпевшей в своей центральноазиатской политике новое фиаско. В этом регионе есть реальная потребность в серьезном преобразовании всей архитектуры безопасности. Сегодня не вполне понятны характер новых и измененных старых угроз, связанных с трансформацией американского присутствия в Афганистане. Поэтому на повестке дня должен стоять резонный вопрос о соответствии ОДКБ в существующем виде реальным потребностям. После ташкентского демарша рамки возможностей, естественно, сужаются.
России нужно или отказаться от ОДКБ и думать о структурах безопасности, зона ответственности которых ограничится рамками Таможенного союза, с границей по южной границе Казахстана, чтобы не потерять еще и этот интеграционный формат. Или проводить последовательную и принципиальную, а не гибкую до безобразия политику в Центральной Азии в ее широких границах, включая Афганистан. Проводить масштабно и агрессивно, а не челночным образом, ситуативно, как это пока происходит. Включая и четко сформулированное отношение к политике США и НАТО в регионе.