В жизни всегда есть место Фаусту

За последнее время сразу два представителя потенциального «большого правительства» будущего премьера Медведева обнародовали нечто вроде манифестов. Оба они люди молодые, известные, и мысли, высказываемые ими (имею в виду выступление Тины Канделаки на встрече с президентом и Сергея Минаева в собственном блоге), варьируются в десятках подобных монологов. Отчего-то значительное количество сторонников современной российской власти, успешных молодых менеджеров, медиадеятелей или предпринимателей, считает необходимым произнести монолог.

Сергей Шаргунов в недавней огоньковской колонке «Карамельный звон» объяснил этот синдром таинственно унаследованными советскими комплексами, гордостью нуворишей, хвастовством мажоров, но думаю, все проще. Цитируемый тем же Шаргуновым монолог молодого композитора, сочинившего гимн для прокремлевской молодежной организации и гордящегося теперь студией в центре Москвы, продиктован желанием не похвастаться, а оправдаться. Не столько перед собеседником, который, конечно, тоже все понимает, но у него свои проблемы и грешки, а перед собой, потому что неприязнь собеседника всегда можно объяснить завистью, как это и делается сплошь и рядом. Объяснить укусы рудиментарной совести значительно труднее — не завидует же она вам в самом деле.

Монологи Канделаки, Минаева, молодого композитора и иже с ними строятся по одной модели: «Нас много критикуют, но критикуют те, кто не умеет и не любит работать. (Для брутальности — эти ребята любят озорное гламурное сквернословие — можно еще добавить: «Не может оторвать ж... от стула».) Мы активные, деловые, бесстрашные, мы не брюзжим и не ропщем, а дело делаем; мы знаем, что такое кайф и драйв; у нас есть молодой задор, горячая кровь и страстное желание трудиться вместо того, чтобы ждать каких-то лучших времен и без толку ругать власть. Все, кто обвиняет нас в продажности, — всего лишь жалкие лузеры, реагировать на которых смешно и грешно, а если мы реагируем, то исключительно ради того, чтобы наставить сомневающихся: не идите за лузерами, идите за нами!»

Больше всего это напоминало бы монолог Фауста, приобрети Фауст вместе с юностью еще и самовлюбленность, и умилительный налет подростковой недалекости: «Смотрите, я красив и вечно молод. У меня есть образование, опыт, отменное физическое здоровье и практически неиссякаемый источник денег. Я крут, и вот у меня Гретхен. Ее брат чего-то там брюзжал, поскольку он солдат и лузер, но где теперь ее брат? Все это я приобрел многолетним трудом, азартом и драйвом», — и заметьте, в этом монологе не было бы ни слова лжи, всего одно незначительное умолчание. Речь идет о цене всех этих превосходных приобретений. Новые Мефистофели действуют грубее тогдашнего, они боятся вида крови и потому не скрепляют договоров. Для них вполне достаточно, чтобы молодой талантливый человек, наделенный азартом и драйвом, поцеловал их под хвост.

Именно такова цена сегодняшнего российского процветания, пропуска в элиту и полноценную реализацию; с советских времен это правило ничуть не изменилось — разве что вступление в комсомол было более рутинным мероприятием и не предполагало продажи бессмертной души, сделавшись пустой формальностью. Сегодня поцелуй под хвост должен носить характер куда более страстный — и ни в каком ВЛКСМ не было того градуса подобострастия, агрессии, сектантства, какой наблюдается на Селигере. Это и естественно: ВЛКСМ вырождался, Селигер недавно зародился, хотя некоторое разложение наблюдается с первых дней.

Вот в этом-то, собственно, одна из главных бед путинской России. Вообще эти беды трудно сформулировать, так что на простой и наглый вопрос «Что вам, собственно, не нравится?» отвечать все труднее: утрачен понятийный аппарат, да и сравнивать не с чем. Приведешь в пример Запад — тебе ответят ссылкой на ужасные, голодные и унизительные 1990-е, когда мы без адаптации примеряли западные модели. Скажешь про советский опыт — попрекнут ГУЛАГом.
Получается, что сегодня у России безоговорочно лучший период за всю историю; многие публицисты, так называемые экспертократы, искренне нас в том уверяют. Никогда еще массы не жили сытнее, уверяют нас одни; никогда еще они не были свободнее, добавляют другие. Один видный прокремлевский автор не без оснований утверждает, что каждый сегодня может купить себе ту степень свободы, какая ему нравится: если не может купить никакой, довольствуясь федеральными каналами, пусть пеняет на себя. В самом деле сегодня степень вашей личной свободы (да и благосостояния) определяется исключительно вашим личным выбором. Вы можете купить себе даже некую оппозиционность, став средним классом, потребляя новости исключительно из интернета, включая телевизор только для того, чтобы на его фоне сильнее зауважать себя.
И ровно ничего не меняя в текущем положении вещей: ведь лично вы сохраняете и статус, и самоуважение, и поездки на отдых в недорогую заграницу, а страна — гори она огнем, сама виновата. Вы можете купить себе и чуть более высокий статус — рулить крупной компанией или кампанией, проводить дорогие форумы в сверхдорогих гостиницах, вести программу на федеральном телеканале, руководить издательством, которое никогда не обвинят в экстремизме, но за это придется гарантировать власти не только свое невмешательство, но и свою любовь. То есть пылко клясться в любви к нему, повторять «Вы все делаете правильно» и ругать тех, с брюзгливыми минами, которые боятся нашего возрождения.

Мы все отлично знаем, что без этой сущей малости никакой сколько-нибудь значимый успех — разумею карьерный и финансовый — в сегодняшней России немыслим, отрицать это смешно, и в конце концов что тут такого? Не вижу повода для трагедии: каждый выбирает по себе. Просто во всем мире над разными мелкими законами стоит еще и писаное право, а у нас каждый носит его в себе; но наш вариант, пожалуй, этически даже благотворнее.

На макроуровне повторяется ровно та же ситуация: Россия купила себе скромное процветание, болотную стабильность и тщательно ограниченную, обставленную флажками свободу. Весь вопрос в том, что она за это заплатила. Не надо нам все время так назойливо демонстрировать товар (тоже, кстати сказать, довольно второсортный): давайте наконец поговорим о цене. В случае Фауста именно она оказалась решающим обстоятельством. В случае России эта цена — отказ от статуса сверхдержавы, от закона, от сменяемости власти и от динамики вообще, то есть сползание в третий мир со всеми вытекающими плюс серьезная деградация социума.

В случае преуспевающих российских менеджеров или звезд, от которых всего-то потребовалось вступить в «Единую Россию» или немного потравить несогласных, эта цена так ничтожно мала, что о ней и говорить всерьез не стоит. Загробная жизнь то ли есть, то ли нет, а репутация в наше время вещь относительная и зависит не от контекста упоминаний, а от их количества. Так что проблемы с собственной совестью можно как-нибудь решить и про себя, не вынося на публику.