Лев Толстой, окруженный крестьянскими детьми, Маяковский в компании женщины-комсомолки — это какая-то литературная кадриль, а не шоу для стадиона. Вообще многое можно было трактовать почти как пародию — балет роялей вокруг Дениса Мацуева, непонятные хасиды в лапсердаках, танцующие с кипами бумаг, толпа писателей, избыток балета, в области которого мы впереди, как известно, планеты всей…
Режиссер церемонии Даниэль Финци Паска, кажется, рассчитывал только на телевизионный экран, заполняя огромное пространство стадиона множеством мелких деталей, которые можно разглядеть лишь через телеобъектив. Необъяснимо увеличение числа героев — вместо одной Любы, главной героини открытия, появилось трое детей, которым зачем-то (зачем, так и осталось непонятным) дали имена космонавтов, не обыграв это впоследствии. Клоуны в лодке, над символическим значением которых задумывались комментаторы, тоже заставляли публику гадать, что за корабль летит над морем и кто его команда. Не было тех впечатляющих и в то же время ясных образов, которыми поразила церемония открытия — тогда был паровоз, и иронические купола, и воспоминания о конструктивизме... К тому же художник церемонии открытия Георгий Цыпин создал образное пространство, соизмеримое с гигантскими объемами стадиона.
Поэтому и трансляция шла иначе. На открытии было много общих планов, панорам, обнаруживших гигантские объемы стадиона. А на закрытии камеры гонялись за отдельными персонажами, теряя целое. От комментаторов, вооруженных сценарием, требовалась расшифровка действия, которое иначе могло бы остаться совершенно непонятным.
Швейцарский режиссер из арсенала культуры выбрал балет, цирк и литературу, то есть вполне традиционный набор русской духовности, который стал навязчив и утомителен уже довольно давно и провоцирует на вопросы: а произошло ли в России с начала ХХ века что-нибудь стоящее?
Хорошо, что правила МОК выстроены жестко — никаких горделивых слов о первом месте в неофициальном командном зачете на церемонии не было произнесено. И это правильно. Все же Олимпийские игры — это не битва стран за первенство, а соревнование индивидуальных воль, конкретных спортсменов. В наших телевизионных программах это часто поворачивается иначе, каждая личная медаль немедленно как бы отчуждается в пользу национальной сборной, риторика сознательно обобществляет: «копилка сборной», «добыл для страны» и т.д. Так что подчеркнуто ровное отношение ко всем командам-участникам на закрытии — хороший и верный тон. Хотя, конечно, приятно, когда на торжественном награждении победителей последнего дня соревнований три норвежские медалистки составили отличную рифму трем российским спортсменам — такой непредсказуемый эффект дорогого стоит.
Что же касается общего замысла торжественной части, то меня несколько удивило, что Константин Эрнст дважды задействовал один и тот же сюжет — образ России. Для открытия это было и уместно, и понятно: страна-хозяйка знакомит гостей со своей историей и презентует свой имидж культурной державы, где главное — не танки и винтовки, не сражения и победы (которые всегда ставят другие страны в сложное положение, ибо победа одного всегда напоминает о поражениях другого), а искусство, причем действительно самобытное и изысканное. Для закрытия повторение того же хода было уже не так необходимо. Возможно, было бы правильнее выбрать в качестве темы более глобальные вещи: спорт, экологию, свободу, в общем, нечто такое, в чем Россия принимала бы участие вместе с остальным миром.
Ну и, конечно, нельзя обойтись без воспоминаний о ласковом Мише московской Олимпиады-80. Отличный персонаж, нарисованный замечательным книжным иллюстратором Виктором Чижиковым, как и следовало ожидать, не смогли заменить новые олимпийские символы, созданные безымянной дизайнерской командой. Не обаятельные персонажи никак не персонифицировали образ Олимпиады-2014, не утеплили его, поэтому финальная часть осталась без ожидаемого эмоционального аккорда. Да и сама церемония при всем техническом совершенстве и очевидной пышности осталась холодноватой и незаразительной. Впрочем, шутка, обыгравшая не загоревшееся кольцо, была отличной.