Невостребованный газ

Россия уже почти 15 лет ведет переговоры о поставках своего газа в Китай. Начиная с 2006-го почти каждый год заключаются новые рамочные соглашения на эту тему, но окончательно договориться не удается.

Дефицит спроса

Основным препятствием остается цена: Китай хочет покупать российский газ как можно дешевле (оценочный диапазон китайских пожеланий колеблется между 150 и 250 долл. за 1 тыс. кубометров). Россия хотела бы продавать газ по европейской цене, т.е. около 350 долл. за 1 тыс. кубометров.

Обычная трактовка проблемы, согласно которой Китай привязывает цену к углю, а Россия к нефти, не объясняет суть разногласий. На самом деле Китай уже сегодня импортирует газ из разных источников по цене от 200 до 500 долл. за 1 тыс. кубометров. В частности, стоимость туркменского газа, который в России принято считать дешевым, на таможенной границе Китая в Хоргосе достигает 300 долл. за 1 тыс. кубометров, а СПГ все реже торгуется ниже 400 долл. Однако Китай давит на всех поставщиков, тем более потенциальных, желая снизить среднюю стоимость газа. Рычагов для этого у него множество, но источник уверенности один — и текущее, и особенно перспективное предложение газа превышает спрос.

На это накладывается возможность Китая самостоятельно финансировать добычу и транспорт газа, что сильно влияет на сговорчивость стран-экспортеров. В частности, цена туркменского газа на границе самой Туркмении значительно ниже, поскольку помимо расходов на транспортировку через Узбекистан и Казахстан (оценочно 50 долл.) таможенная цена включает в себя, по всей видимости, большую маржу китайского нефтегазового гиганта CNPC.

Как показывают итоги проведенного в Институте энергетической стратегии в ноябре 2011 года «круглого стола» «Энергетика Китая: вектор перемен», российские эксперты в целом согласны, что Китай может обойтись и совсем без российского газа. В лучшем случае он понадобится ему после 2020 года.

Борьба за маршрут

Совершенно излишним в связи с этим выглядит и объем газа, который предлагает Россия, а именно 68 млрд кубометров в год. Сам Китай рассчитывает максимум на 30 млрд кубометров. При этом его не очень устраивает и навязываемый Россией западный маршрут поставок по газопроводу «Алтай», известный в самой России в основном активными протестами экологов. Газ по этому газопроводу должен поступить в Синьцзян-Уйгурский автономный район, в котором не только ведется основная добыча собственно китайского газа (а она составляет на сегодня без малого 106 млрд кубометров в год, а к 2030 году, как ожидается, вырастет до 300 млрд), но и сходятся потоки газа из Туркмении, а в будущем, весьма вероятно, и из Ирана. Таким образом, Китаю за свой счет придется транспортировать российский газ еще на 3,5–4 тыс. км до восточного побережья, где концентрируется почти все потребление газа. Кроме того, придется сверх планов построить и газопровод на это расстояние, поскольку мощности первых двух очередей трубопровода «Запад–Восток» уже заняты, а перспективные очереди предназначаются для дополнительных объемов китайского и туркменского газа (поставки последнего планируется расширить с 17 до 65 млрд кубометров в год).

Намного привлекательнее и дешевле для Китая был бы восточный маршрут, когда российский газ напрямую поставлялся бы из Амурской области в густонаселенную и промышленно развитую Маньчжурию, откуда, минуя всего 1600 км, оказывался бы в Пекине. Однако «Газпром» пока откладывает разработку месторождений Якутии и Восточной Сибири, которые могли бы наполнить восточную трубу. Формальной причиной для этого остается наличие в них больших объемов гелия, с которым «Газпром» пока не знает, что делать. Реальная причина скорее всего кроется в дефиците инвестиционных возможностей, полностью поглощенных «Ямалом», «Штокманом», «Северным» и «Южным потоком» и связанными с ними проектами. Дальний Восток, как и в 1990-е, оказывается на периферии газовых интересов.

В итоге, по расчетам «Газпрома», пока проще и дешевле поставлять газ в Китай из Ямало-Ненецкого автономного округа, где все еще добывается почти 90% российского газа. Есть в этом и уловка по отношению к Европе, где судьба российского газа становится все более драматичной: не хотите брать наш газ сами, мы отдадим его Китаю. Однако в Европе еще в 2006–2007 годах раскусили блеф такой угрозы и не обращают на нее уже никакого внимания.

В результате выхода из переговорного тупика не видно: Китай не заинтересован форсировать события, идя на какие-либо уступки по цене, а Россия, где стремительно увеличивается себестоимость добычи газа и в последнее время стала быстро расти налоговая нагрузка на газовую отрасль, не хочет и не может позволить себе низких экспортных цен.

Эйфория и безопасность

При этом все выше риск того, что российский газ вообще останется невостребованным на китайском рынке. Это с трудом пока осознается в России, которая заражена чужой эйфорией роста. Действительно, в последнее время в Китае стали появляться радикальные прогнозы по спросу на газ к 2020 году вплоть до 450 млрд кубометров в год, т.е. со среднегодовым приростом потребления в 2012–2020 годах в 15,1%. Такая эйфория вполне объяснима: средний годовой прирост спроса в 2000-е составлял 16,2%, а ожидаемый в 2011-м — 16,1%. В 2001–2010 годах на Китай пришлось 11,2% мирового прироста потребления газа (1-е место в мире), всего за последние десять лет спрос в Китае вырос в 4,5 раза. Однако текущий экспоненциальный рост обусловлен прежде всего эффектом низкой базы и завершится не позднее 2015 года, после чего темпы роста неизбежно должны снизиться. В результате к 2020 году потребление может возрасти до 290–320 млрд кубометров при ожидаемом в 2011-м уровне 125 млрд кубометров в год.

Стремительное развитие спроса на газ в Китае в 2000-е в целом не было экономической необходимостью, а обусловливалось в большей степени политикой диверсификации топливно-энергетического баланса. В связи с этим было бы странным предполагать, что в дальнейшем политические расчеты будут играть меньшую роль в динамике спроса на газ, чем сегодня. А с точки зрения политики одной из ключевых угроз будущего экономического развития Китая становится снижение энергетической безопасности за счет лавинообразного роста доли импорта в потреблении. Если по всем первичным энергоносителям она составляет пока 8%, то по нефти превысила уже 55%, что начинает вызывать серьезное беспокойство у руководства страны.

Импортировать газ Китай начал впервые в 2006 году (нефть — еще в 1994-м), и сегодня доля импорта достигла 11,2%. Внутренняя добыча газа не успевает за спросом и к 2020 году вряд ли превысит 185 млрд кубометров. Таким образом, даже при минимальной оценке спроса (290 млрд кубометров) в 2020 году доля импорта достигнет 36%, а скорее всего превысит 40%. То есть достигнет отметки пороговой для поддержания энергобезопасности.

Зависимость от импорта

Следует отметить, что для газа она значительно ниже, чем для нефти. Так, в США, импортирующих 60% потребляемой нефти, доля импорта газа даже в пиковые периоды спроса никогда не превышала 18%, а в период наиболее бурного роста держалась в районе 9–13%. После превышения импортом доли 16% в 1995 году вплоть до 2007-го наблюдалась устойчивая стагнация спроса, которая закончилась только на фоне «сланцевой революции», вызвавшей резкое снижение доли импорта (в 2010-м — 10,6%). В ЕС-27, изначально менее обеспеченном газовыми ресурсами, чем Северная Америка, доля газового импорта достигла сегодня 64,5%, однако если вычесть из импорта Норвегию, политически и экономически ассоциированную с ЕС (даже более чем Канада с США), то зависимость составляет 43,4%. При этом после того как в 2005 году она впервые превысила 40%, в Европе началась стагнация спроса, не завершившаяся до сих пор (в 2011-м вновь ожидается падение потребления на 5–7% к 2010 году). При этом доля импорта в потреблении нефти в ЕС-27 достигает 86% (с учетом Норвегии — 72,2%). В целом по ОЭСР импорт нефти составляет 59,1% от потребления, импорт газа — пока только 25,0%.

Огромный уровень зависимости развитых стран от импорта нефти, который определил структуру мировых торговых потоков и многие геополитические события за последние 40 лет, никто не хочет переносить еще и на газовый рынок, что пока мало осознается странами — экспортерами газа, включая Россию. И с точки зрения поддержания торгового баланса (а природный газ стал в 2000-е дорогим энергоресурсом), и с точки зрения энергетической безопасности это вряд ли сможет позволить себе и Китай. В результате после 2020 года есть все основания ожидать наступления в динамике спроса на газ в Китае «ресурсной паузы», т.е. резкого снижения темпов прироста потребления, пока не будут найдены новые источники роста собственной добычи газа. В итоге российский газ после 2020 года может оказаться в Китае уже не ко двору.

Данная статья продолжает серию публикаций российских экспертов из Ассоциации независимых центров экономического анализа (АНЦЭА, www.arett.ru) о стратегических проблемах развития страны