Сергей Чернов, «Арт-аптечка»
— Поскольку наше государственное здравоохранение стремится всегда к чему-то духовному, то и мы стремимся к тому же, поддерживаем нашу медицину и ее стремления. Бесплатная медицина должна быть бесплатной — вещество отпадает, остаются какие-то метафизические величины, которые, как мы все знаем, лечат. Доброе слово лечит, время лечит, мечта лечит, любовь и дружба — это известно издревле. Исходя из этого, такая оптическая модель первична только для поверхностного восприятия — чтобы привлечь человека. И получается, что ее основное наполнение — плацебо.
Герасим Кузнецов, «Свежие двери»
— Название «Свежие двери» родилось не сразу — были другие варианты, в частности «Алиса в стране овощей», но потом я подумал, что в этом могут усмотреть какой-то политический намек, и отказался. Вообще Алиса тут вспоминается неслучайно, это давняя история перемены ролей, дети хотят стать большими, взрослые — маленькими, а ведь искусство — это в том числе и воплощение мечты. Мне таким образом хотелось бы через такой «дизайн» дать возможность ребенку почувствовать себя взрослым, потому что у него есть своя дверка со взрослой табличкой, и взрослому почувствовать себя ребенком, особенно детскому врачу. Вообще мне кажется, что в детской поликлинике главными людьми являются дети, таким образом мы восстанавливаем справедливость. С точки зрения исполнения я использую стандартное изображение, это примерно то, что вы видите на дверце детского садика — там обычно висят какие-то малохудожественные изображения, которые местному «дизайнеру» попадут под руку. И я взял сборник арт-клипов компании CorelDRAW — некие векторные изображения, которые сделаны безымянными художниками и которые давно считаются моветоном. Мне было интересно их использовать — получился такой визуальный реди-мейд. Где проходит грань между дизайном, традиционным искусством и современным — стоит поразмышлять. Все-таки современный проект должен быть многозначным, иметь различные смыслы и быть адресованным различным аудиториям. Меня как раз больше интересует реакция взрослых, например врачей, и я видел, как они делили между собой таблички, кому-то хочется поменять лук на помидор, — для меня это хороший сигнал, они включились в эту систему.
Сергей Катран, «Парк культуры»
— Для любого сообщества людей важна память, и моя работа — такое окно в прошлое, где дети могут увидеть, какими были их деды и бабушки. За основу этой работы были взяты барельефы Семена Михайловича Рабиновича 1950 года, фото отсняты внутри метро «Парк культуры». Моя задача заключалась в том, чтобы вдохнуть новое содержание в старые формы. Я их разукрасил примерно так же, как черно-белого Штирлица, так делали и в Древней Греции — статуи, хранящиеся ныне в музеях, были когда-то не просто мраморными, но и разукрашенными — у традиции разукрашивания вообще большая история. Я взял барельефы Рабиновича и разукрасил их на нынешний лад, что, конечно, очень изменило само содержание — оно стало немного ироничным. Интерактивная подсветка, которая появляется, когда ребенок или взрослый начинают крутить динамо-машинку, заставляет человека приобщиться: хочешь увидеть — поработай. Это постижение искусства через физическое, что в больнице тоже актуально, потому что это место физических переживаний.
Григорий Остер, Олег и Ольга Татаринцевы, «Стена советов»
Олег: Мы сделали большую керамическую стену — сначала мы думали написать на ней тексты бабушкиных рецептов: заболел — чай с малиной, молоко с медом и т.п.
Ольга: Когда мы растили сына, у нас был специальный блокнот, где Олег записывал, как парить правильно ноги — сколько класть горчичников и какой температуры делать воду. И мы думали сначала о таких советах, которые врач, как правило, не дает, — бывают абсурдные советы для выздоровления, люди в них верят, и они помогают.
Олег: Потом возникла идея с Григорием Остером и его «Вредными советами» — мы с ним связались, и он загорелся этой идеей. Он написал специальные «Вредные советы для больницы», и в эту инсталляцию вошли его тексты, которые он написал своей рукой, мы просто перенесли его почерк на керамическую плитку.
Ольга: То, что Остер включился в этот процесс, мне кажется, получилось куда лучше советов из нашего блокнота — это весело, ярко и жизнерадостно. Инсталляцию можно выставлять в поликлинике, в галерее и дома. И детям будет не так грустно в поликлиниках, где они и их родители нередко испытывают стресс, и я надеюсь, что теперь при посещении такого учреждения они будут чувствовать себя намного комфортнее.
Дуэт MishMash. Мария Сумнина, Михаил Лейкин, «Линия горизонта»
Маша: Нам хотелось обыграть архетип строительной покраски, когда верх и низ разделены на синее и белое. Мы совсем немного добавили к этому, и получилось море, небо и сказочные герои — в целом детская история. Из всякой бытовой и унылой вещи, чуть ее подправив, можно добыть терапевтический эффект. Идея возникла, когда мы оглядывали помещение, но мы интересуемся строительными архетипами, когда анонимные авторы создают некие образы, которые сильно впечатываются в фаунд-арт. Работа сделана минимальными средствами и практически не повлияла на традиционный больничный ландшафт — когда ничего не строится и почти не добавляется, но чуть преобразуется. Нам понравилось, и если вы еще найдете какой-нибудь коридор для преобразования — мы с радостью за него возьмемся.
Миша: Все эти образы выведены из советского прошлого, из подъездов. Первая мысль об этом появилась, когда мы вошли в поликлинику и увидели эти разделенные пополам стены коридоров. Я разрабатывал сюжеты — в них используются привычные предметы и существа, но собраны они в странные композиции, так что зритель должен непременно этому удивиться.
Олег Кошелец, «О чем молчат дети…»
— Все меня спрашивают: а, собственно, о чем молчат дети? Но забывают о том, что все взрослые были когда-то детьми, и если вспомнить те ощущения, то мы сможем лучше понимать детей. Когда рождается ребенок, он как холст или белый лист бумаги — ни о чем не думает, а только воспринимает мир. Принимает его таким, какой он есть, накапливает информацию, и у него появляются поводы помолчать. Но чаще всего молчание — это защита от окружающей среды и от взрослого, ограждение детского внутреннего мира. Часто бывают проблемы, о которых взрослым необходимо знать, — особенно в свете последних событий, которые произошли в школе в Отрадном. Это результат больших психологических проблем детей и невозможности высказаться. Они переживают о своей внешности, о том, в чем они не преуспели, об отношении родителей друг к другу. Наиболее позитивный вид молчания — молчание фантазийное, когда ребенок о чем-то мечтает и знает, что его не поймут, но он счастлив. А все остальные виды молчания надо как-то раскрывать. Эта инсталляция для детей и родителей: с одной стороны, это элемент дизайна — лайтбоксы, например, просто освещают помещение, с другой — она интерактивна, потому что с ней может сфотографироваться ребенок. Взрослый держит фотоаппарат и задумывается: о чем молчит его ребенок? Такой вот пункт быстрой взаимопомощи взрослого ребенку и наоборот.
Марина Звягинцева, «Игровые коммуникации»
— Мне на самом деле как генеральному конструктору всего этого пространства было страшно — это большая ответственность. Два года назад меня позвали делать что-то для детской поликлиники, честно сказать, я думала, что никто из художников меня не поддержит. Не все вписались в санэпидемрежим, но 17 человек смогли сделать то, что проходит по всем санитарным параметрам. Например, проект Даши Кротовой пришлось переделывать — она хотела сделать светильники, но они не соответствовали принятым санэпидемнормам, и она сделала «Глазам младенцев» — флажки, которые висят на потолке и веселят самых маленьких пациентов. Конечно, это была хорошая задача — сделать мегапространство, чтобы одна история перетекала в другую, чтобы никто никому не мешал и по этой поликлинике было интересно путешествовать. Все получилось. Мои «Игровые коммуникации» стали «прошивкой» для всего, что здесь есть, — снизу доверху. Это некая объединяющая история — игрушкопровод, и в то же время возможность показать, что это не какое-то официальное учреждение, а игровая площадка — если уж нельзя тут играть в игрушки, то можно хотя бы смотреть на них. Детей это сильно отвлекает, игра — универсальное средство коммуникации, за счет которого дети могут общаться между собой, не сидеть в очереди и жаться к маме, а тусить. Того, что это остается навсегда, никто не может понять, это барьер, который никак пока не перешагнуть. «Когда закрываетесь?» Да никогда! Мы не закрываемся, может, со временем что-то придется подремонтировать, добавить, но в целом это шаг вперед в паблик-арте.
Арт-терапия
Термин «арт-терапия» был введен художником Адрианом Хиллом в 1938 году, когда он работал с туберкулезными больными в санаториях. Арт-терапевтические методы впервые были широко применены в США в работе с детьми, вывезенными из фашистских лагерей во время Второй мировой войны. В начале своего развития арт-терапия отражала психоаналитические взгляды З. Фрейда и К.Г. Юнга, по которым продукт художественной деятельности клиента выражает его неосознаваемые психические процессы. В 1960 году в Америке была создана арт-терапевтическая ассоциация, которая провела исследования, по результатам которых выяснила, что творческие занятия отвлекают пациентов от переживаний и помогают справляться с болезнью естественным путем — через производство прекрасного, соприкосновение с ним или участие в творческом процессе.