— На ваш взгляд, в Москве вообще кто-нибудь думает о городской мебели?
Ольга: Проблема в том, городской мебелью у нас занимаются управы и она обычно проходит не по ведомству архитектуры, а по ведомству хозяйства и благоустройства. Урны расставляют не архитекторы, а работники ЖЭКов. Они не занимаются анализом контекста, чтобы человеку было приятно сидеть на этой лавке, и трафика, чтобы понимать, часто ли люди там ходят.
Ольга: В Северном Бутове есть бульвар, там стоят лавки, которые изначально были выстроены в линию. Но люди их перетаскивают и ставят напротив друг друга, чтобы сидеть компаниями. Раз они это делают, значит, им так удобно, и это надо понимать.
Дарья: Мне кажется, самый вопиющий недавний пример того, как обошлись с лавками, — это Тверская. Все их видели? Они нелепы: гранитная кадка под тоненькое дерево и рядом гранитные лавочки. Видимо, они такие громоздкие и монументальные, потому что расставлены на главной улице в направлении Кремля. Но вся композиция немножко напоминает Мавзолей.
Артем: Хотя вектор-то в принципе правильный: должны же быть деревья в городе. И когда-то на Тверской деревья были! И скамейки должны быть на главной улице. Наверное, сверху были спущены правильные предписания, которые исполнили не очень хорошо.
— Почему? Нет традиций?
Артем: Мне кажется, основная проблема в том, что люди, которые принимают решения, имеют очень низкий уровень культуры и ограниченный кругозор.
Ольга: У каждого прораба свое понимание красоты. Человек путает общественные пространства со своей дачей. Доходит до смешного: сейчас я делаю несколько кинотеатров, а перед ними на площадях мы группами расставляем лавки, чтобы когда вы приходите компанией, вам не нужно было их самим таскать. Получаю комментарий заказчика: «Малые архитектурные формы расставлены хаотично, выставите их в ряд».
Городские мелочи
Город делают удобным не только глобальные вещи – дорожные развязки, транспортно-пересадочные узлы, парковки, но и мелочи: скамейки, урны, автобусные основки, туалеты. На языке специалистов они называются городской мебелью. Им и посвящен спецпроект «МН»
— Как должна выглядеть современная городская мебель?
Ольга: Она должна быть уместна в своей среде. Понятно, что сложно представить в каком-нибудь парке «Царицыно» с его викторианским озеленением скамейку из африканского дерева.
Если мы чисто теоретически представим, что на Красной площади поставят лавки, будет странно, если они все будут похожи на Мавзолей
Дарья: Или, наоборот, она должна быть арт-жестом. Если мы чисто теоретически представим, что на Красной площади поставят лавки, будет странно, если они все будут похожи на Мавзолей.
Ольга: Плюс, конечно, эргономика: это должна быть действительно удобная вещь. Спроектировать удобную скамейку очень сложно. Или с той же урной есть масса закономерностей: чуть сделаешь ее не так — и человек, кидающий бумажку, промахнется, мусор будет валяться. Если ты хороший архитектор, ты себе при проектировании задаешь эти вопросы.
Артем: Например, как, делая лавку, предусмотреть, чтобы молодежь не садилась на спинку и не ставила ноги на сиденье?
Ольга: Или, наоборот, специально садилась на спинку: часто хочется сесть повыше, на такой барный стул. Так почему бы сразу не сделать такую барную лавку?
— Одна московская чиновница на вопрос, почему у нас нет интересной городской мебели, ответила, что нет общественного запроса. Вы с этим согласны?
Артем: Запрос есть, просто люди не могут его сформулировать. Конечно, человек понимает, что хочет посидеть, но мало у кого возникнет мысль, что он хочет не просто посидеть, но и прилечь или посидеть на чем-то гибком.
Дарья: Мне кажется, что очень важно создать пример. Вот появился парк Горького, всем понравилось, все засуетились. Люди начали понимать, что какой-то среды не хватает.
— Может быть, чтобы задумываться о необычных скамейках, город должен быть относительно благополучным во всех остальных отношениях? А у нас то точечная застройка, то расширение дороги — в общем, не до лавочек.
Ольга: Нет, если дать, например, МАРХИ задание спроектировать лавочки, с идеями проблем не будет.
Артем: Но очень часто конкурс проводится, идеи появляются, а в результате все равно делается что-то другое.
Ольга: Еще существует проблема тендеров: чиновник, может, и рад бы взять венскую скамью, но тогда его посадят за растрату. Поэтому условно, если в районе Зюзино купили лавочки УК-15, он тоже себе такие возьмет. Для Крымской набережной, где мы проектируем пешеходную зону, мы смотрели урны: хорошая красивая английская урна стоит примерно 500 фунтов, а очень красивая — полторы тысячи.
Артем: Поэтому идут и покупают за 1,5 тыс. руб. Да и какой чиновник, глядя на урны, будет думать о том, красивые они или нет? Он будет руководствоваться другими соображениями.
Ольга: Он будет думать о том, как их эксплуатировать и не сопрут ли их.
— Насколько важно качество городской мебели? Или главное — чтобы она просто существовала, чтобы, скажем, в урну можно было бумажку выкинуть?
Артем: Нет, это не выход, когда страшненькое, но везде. Красота всегда в деталях. Человек пользуется очень мелкими вещами — дверными ручками, урнами, скамейками. Если делать панорамную фотографию города, этого заметно не будет, но подсознательно человек это все очень хорошо подмечает.
Айдентика — это что такое? Айдентика — набор форм и принципов построения визуальной коммуникации, объединенных одной идеей, основная задача которых — создать узнаваемый образ в глазах потребителей
Ольга: Это к тому же может быть частью айдентики: в каждом районе могут быть особенные скамьи и урны.
— Если говорить об айдентике, то все знают лондонские красные телефонные будки. Должно ли быть в Москве что-то, что работало бы на бренд города?
Дарья: Не хотелось бы чего-то искусственного. Вещь должна быть функциональной, а не просто арт-объектом.
Ольга: Я не знаю, как это получилось с лондонскими будками, но не думаю, что так специально задумывалось. Просто была хорошая вещь, которой пользовались.
Артем: У нас очень много стационарных торговых палаток. Я не припомню, чтобы в мире они где-то еще встречались в таком количестве и виде. Если у нас в России есть палатки и от них никак не избавиться, их можно сделать частью айдентики и интересно преподнести.
— Каких объектов городской мебели в Москве не хватает?
Дарья: В стандартном спальном районе есть детская площадка и лавочка рядом с песочницей. А для бабушек у подъездов нет ни одной лавки, им даже негде присесть, поэтому они выносят свои стулья. Это, конечно, со стороны выглядит очень мило и по-деревенски трогательно, но это же абсурд. По сути, людям негде встретиться.
— Говорят, что сами же бабушки просят убрать скамейки, чтобы по ночам у них под окнами не собирались алкоголики или подростки.
Ольга: На каждое предложение найдется человек, которого оно не устраивает. Но где собираться, когда тебе 15–16 лет, а на дворе лето? У нас очень много детских площадок, за них сейчас взялись, но нет почти ничего, что заняло бы нишу мест для людей от 12 до 18 лет. Это серьезная проблема.
Если ты хочешь у себя во дворе поставить лавку, но людям с первого этажа это будет мешать, значит, нужно подумать о каком-нибудь зонировании. Или вот: когда в подъезд надо занести много вещей, каждый ищет и подставляет под дверь камешек, чтобы она не закрывалась. Такой камешек есть в каждом дворе. Но можно же его как-то заранее предусмотреть?
— Почему о таких мелочах никто не думает?
Ольга: Все упирается в то, что я должна со своим предложением пойти в управу, а там должны объявить тендер на проектирование, вписать мое предложение в какой-то бюджет. А по какому это закону, по какому постановлению? Этим все и заканчивается.
— Получается, что во всем виноват чиновник?
Ольга: Не чиновник как человек, а система. Даже с Крымской набережной банальный случай: мы спроектировали прекрасный втопленный в холмы бордюр. Приходит чиновник: нет, не пойдет, земля осыпаться будет. Мы: есть тысячи примеров таких бордюров, ничего не осыпается. Чиновники: нет, поднимаем на 15 см по ГОСТу. Пришлось уступить и переделать конструкцию, иначе они ее не принимали. Пытаешься апеллировать к своему образованию и опыту — бесполезно. Но сейчас вот парк Горького появился, можно им прикрываться.
— Давайте отдельно поговорим про питьевые фонтанчики, потому что это тот элемент, который чаще всего вспоминают, когда говорят о том, что «у них» есть, а у нас нет.
Дарья: Большому городу всегда не хватает каких-то таких мелких душевных элементов.
Ольга: Фонтанчик не просто душевный элемент, он еще и полезный. Если ты брезгуешь оттуда пить, всегда можно хотя бы освежиться. Но у нас есть такая отговорка: снег и зима. Хорошо, у нас теплый сезон начинается только в мае и заканчивается в сентябре, но это же целых пять месяцев! Да и зима — это не так уж плохо. Мы же не единственные люди на земле, у кого есть зима. Почему-то нас это не подталкивает к чему-то новому, а, наоборот, останавливает.
У нас к зиме относятся как к проблеме, а во всем мире это является брендом России
— А зима — это на самом деле проблема?
Ольга: Это просто означает, что ты должен придумать что-то другое. Я одно время преподавала в детской студии, и там было задание сделать какую-то функциональную вещь, которая вызывала бы приятные чувства. И один мальчик сделал огромного негра из папье-маше с металлическим каркасом, а в его рот он поместил обогреватель, которым сушат руки. Мы это дело отвезли в Красноярский край, в Канск, и поставили на автобусной остановке: можно подойти погреть руки.
Артем: Да, остановки с инфракрасными греющими лампами есть во многих местах, но не у нас. У нас к зиме относятся как к проблеме, а во всем мире это является брендом России, хотя у нас не самая холодная в мире зима. Просто никто и никогда не задумывался, что зиму можно сделать очень хорошо и красиво и замечательно ее продать.
— Когда что-нибудь подобное Крымской набережной появится где-нибудь в Капотне?
Дарья: Все-таки подвижки есть, есть активность в разных точках городах, хотя бы в парках, например в «Филях». Чем больше таких примеров, чем больше шансов, что что-то интересное появится и в отдаленных районах.
Ольга: Появилась заинтересованность урбанистикой, чего раньше не было. Растет поколение ребят, у которых совершенно другой вкус, они тусуются в парке Горького и, приезжая к себе в Братеево, хотят сделать что-то подобное. Пройдет десять лет, они вырастут и смогут на что-то влиять. И сотрудники управ поменяются. Должно смениться поколение.
Чем занимается Wowhaus
Среди реализованных проектов бюро Wowhaus — институт медиа, архитектуры и дизайна Strelka, каток, Оливковый пляж, летний кинотеатр «Пионер», оформление Голицынского пруда и многофункциональные павильоны в парке Горького, каток «Лед» в парке «Сокольники», детская и спортивные площадки и «Обитаемый забор» в Саду Баумана, новое оформление Воробьевской набережной. В ближайшем будущем открытие еще одного проекта бюро — пешеходной зоны на Крымской набережной.