Обстановка вокруг процесса в Хамовническом суде по делу Надежды Толоконниковой, Екатерины Самуцевич и Марии Алехиной остается нервозной: Ростовский переулок опять огорожен, внутри спецназ сдерживает журналистов, рвущихся в зал. На второй день суд почему-то выделил для резонансного процесса над участницами Pussy Riot не большой зал, где судили Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, как было обещано, а соседний маленький зал. Но ближе к обеду было решено все же перенести слушания в большое помещение.
Стороны общались на повышенных тонах, судья снимала в массовом порядке вопросы защиты, хотя прокурор накануне задавал точно такие же вопросы. В суде обсуждались вопросы веры, но задавать «богословские» и «философские» вопросы судья Сырова категорически не разрешает.
Днем защита попыталась заявить судье второй отвод, но он был отклонен, как и на первом заседании. Защита также потребовала, чтобы подсудимым давали возможность есть и отдыхать. «Вчера они легли в два часа ночи, подняли их в пять утра, два часа пролежали в клетке КПЗ, — рассказала журналистам в перерыве адвокат Виолетта Волкова. — Девушки засыпают на ходу. Горячее питание им не дают. И никто за это не несет ответственность, ни судья, ни СИЗО — никто».
На второй день процесса в суде снова говорили потерпевшие — охранники, алтарники и сборщица податей. Все они пересказывали картину случившегося примерно одинаково. «Не причинило ли вам боль то, что молодые женщины, у которых маленькие дети, сидят полгода под арестом?» — поинтересовалась адвокат Волкова у потерпевшего алтарника Василия Цыганюка, который до этого много говорил о причиненном ему «душевном вреде», но суд снял вопрос. Заместитель главного энергетика храма Сергей Виноградов назвал подсудимых «унылыми девицами», извинений их не принял, посоветовав уйти в монастырь. Другие потерпевшие тоже советовали девушкам «покаяться», только не могли пояснить, как им это сделать под арестом в изоляторе. «Ну, может, священник приедет?» — предложил вариант алтарник Железов.
Потерпевшие наотрез отказывались цитировать слова, услышанные ими от Pussy Riot в храме. Кто-то утверждал, что не помнит, кто-то богобоязненно стыдился, кто-то не помнил. Татьяна Амосова, сборщица пожертвований, сообщила: «От шока я не поняла ни одного слова, и слава богу, что не поняла». Зато все потерпевшие утверждали, что они испытали тяжелые моральные страдания и были унижены. Амосова, к примеру, была унижена так, что воспоминания до сих пор вызывают у нее слезы. А охранник Сергей Виноградов сообщил, что после увиденного на амвоне испытал такой шок, что уже два месяца не работает — не может.
«Деньги Иуды мне не нужны!»
Самые яркие высказывания вчерашнего процесса
Василий Цыганюк, алтарник, потерпевший: «Мне причинен даже не моральный, а душевный вред! У меня душа болит. Эта боль навсегда останется в моем сердце».
Сергей Виноградов, охранник, потерпевший: «На амвоне я увидел бесчинство и непотребство».
«Я в храме уже два месяца из-за этого не работаю — не могу, тяжело».
Татьяна Амосова, свечница, потерпевшая: «От шока я не поняла ни одного слова, и слава богу, что не поняла».
«Извинения их я не принимаю, они неискренние. Я читала эти извинения. Она нашего святейшего патриарха Кирилла называла отцом. Ну как так можно? Ведь всем известно, что он ваше святейшество. Она его унизила ниже, чем батюшку!»
«Одна из них повернулась к алтарю спиной и наклонилась, показав ему попу. Я, когда вспоминаю это, часто плачу».
«Деньги Иуды мне не нужны!»
Не принимая извинений девушек, потерпевшие при этом не хотят и возмещения морального вреда. Они утверждают, что это «грязные деньги» или «деньги Иуды». Многие из них считают, видимо, что предпринятая девушками попытка извиниться — это полупризнание вины. Это, однако, заблуждение — адвокаты поясняют, что извинения никак не связаны с признанием вины, точно так же как и согласие подсудимых признать, что они в данное конкретное время действительно были в храме и совершали там определенные действия.
Юристы не понимают упорства потерпевших. «Я атеист, но я понимаю, что было нарушение порядка в церкви и кто-то мог просто по-человечески обидеться. В целом я понимаю прихожан, потому что не понимаю целей Pussy Riot, — сказал «МН» адвокат Дмитрий Аграновский. — Но почему же их извинения не принимаются?» Аграновский отмечает, что существование бога не доказано, и значит, с правовой точки зрения крайне сомнителен статус потерпевших, которые считают себя пострадавшими от оскорбления религиозного чувства. «Но так глубоко копать никто не хочет. Зато получилось так, что если Pussy Riot и хотели устроить провокацию, то благодаря действиям именно церкви это стало явлением мирового масштаба. И чем бесцеремоннее будет осуждение, тем больше будет обратный эффект», — заметил адвокат. По мнению Аграновского, в любом случае извинения подсудимых — «правильный жест», который должен положительно сказаться на приговоре.
С ним согласен и адвокат Владимир Жеребенков. «Здесь не идет речь о доказанности или недоказанности преступления. Я вообще считаю, что в этом деле нет состава преступления. Богохульство не уголовное деяние, — говорит Жеребенков. — Но извинения суд должен считать смягчающими обстоятельствами. При этом это не является признанием вины».