В Театре Йозефа Бойса идут премьерные показы спектакля «Узбек» — это чуть ли не первая на столичной сцене попытка дать голос самим гастарбайтерам, чтобы рассказать о себе. При полном безразличии российского общества к проблемам мигрантов спектакль стал бы событием, даже если бы его авторы не задавались вопросом, кто виноват в унижениях узбеков и таджиков в сегодняшней Москве. Но именно этим вопросом они задаются.
В кульминационную минуту Талгат Баталов, автор и исполнитель этого моноспектакля, расталкивая зрителей, пробирается в центр зала, чтобы прочесть оттуда статью Владимира Путина «Россия: национальный вопрос» (опубликована в «Независимой газете» 23 января 2012 года). Читает долго, почти без купюр — и о Европе, которая столкнулась с кризисом мультикультурализма, и о «большой России», сложившейся в XVIII веке, и о том, как 4 ноября нужно праздновать «день победы над собой» и «внутренней враждой». И, конечно, о том, что «нам надо на порядок повысить качество миграционной политики государства» (улыбки в зале). И самое главное: «Со следующего года необходимо сделать обязательным для приобретения или продления миграционного статуса экзамен по русскому языку, по истории России и русской литературе, по основам нашего государства и права» (решительный жест, пресекающий зрительские перешептывания и аплодисменты).
Аплодисменты подразумеваются — потому что все, может быть, за исключением этого экзамена, который не всякий русский сдаст, верно и с каждым словом статьи хочется согласиться. Но только до тех пор, пока они остаются словами и звучат ниоткуда — из самого центра зала или мира, из какого-то верховного Кремля, в полутьме, где не разглядеть ни публики, для которой это прочитано, ни того, кто к ней обращается. Сейчас зажжется свет, Талгат Баталов выйдет из круга, посмотрит зрителям в глаза, достанет из картонного ящика расшифрованный монолог еще одного продавца шаурмы, или дворника, или торговца с рынка и расскажет еще одну человеческую историю. С очень правильными словами из статьи в «Независимой газете» эти истории не то чтобы не стыкуются — просто они существуют в разных измерениях. О том, как свести эти маленькие человеческие драмы и большую кремлевскую правду, и получился спектакль.
Замысел «Узбека» вырос из эскизного показа в рамках театральной лаборатории «Разрушая границы. Документальный театр и жизнь меньшинств», которую Сахаровский центр проводил в феврале этого года. Монологи мигрантов-гастарбайтеров Талгат Баталов первоначально намеревался распределить между несколькими актерами, а себе самому оставить роль Талгата — не узбека и не русского, не забитого продавца шаурмы и не отважного правозащитника, давно уехавшего из Ташкента, но так и не ставшего до конца своим в Москве. В итоговой версии спектакля все эти истории не просто смешались, но еще и оказались в устах самого автора идеи. Талгат перемещается по залу, как по Москве, и оживляет тех, с кем беседовал в далеких спальных районах — на Щелковской, в Митине, в Люблине (соответствующие станции метро размечены на полу, прямо между зрительскими стульями цветными линиями и светящимися плафонами, изобретательная сценография Анны Селяниной и Светланы Шуваловой). Чужие истории он пытается спроецировать на свою, но никакого общего вывода, единого для всех неместных рецепта выживания в спектакле никак не обнаруживается.
Что это за истории? Вот, к примеру, продавец шаурмы, недоучившийся в Ташкенте студент-химик, которому каждый день в своей стекляшке у Курского вокзала приходится слышать «чурка, давай твою отраву» и делать вид, что ни «чурка», ни «отрава» его нисколько не задевают. Это, впрочем, самая лирическая точка спектакля, в какую-то минуту даже начинаешь бояться, что в таком умильно-комическом ключе все и пойдет. Напрасные опасения: за меланхолическим продавцом шаурмы следует неплохо устроившийся в Москве руководитель организации «Таджикские трудовые мигранты», демагог, несущий околесицу о «бухарских евреях» на Болотной площади, но так и не вспомнивший ни разу за все время разговора с Талгатом о трудовых мигрантах. Прямая противоположность функционеру Каромату Шарипову узбекский правозащитник Бахром Хамроев — его речь тоже в основном о политиках и чиновниках, мелькают имена Каримова, Рахмона, Ромодановского, не обходится, понятно, и без Путина, вот только клонит Хамроев к иному — проблемы мигрантам создают политики, а заложниками большой политики оказываются народы и люди. Талгат не спорит, не опровергает своих собеседников — с подлинно восточным терпением он выслушивает, записывает и озвучивает всех, с кем повстречался, пока делал спектакль. Ему важно, чтобы мы поняли: они, таджики и узбеки, разные, как и мы. И, может быть, еще важнее, чтобы это о себе поняли они сами.
Зачем Талгату Баталову понадобились все эти истории, ведь совершенно очевидно, что спектакль он намеревался сделать о самом себе? Вот его документы — узбекский паспорт, военный билет, приписное свидетельство, справки и удостоверения в зале пускают по рядам. Вот его мама объясняет по скайпу, почему она, русская, не хочет уезжать из Узбекистана. Вот отец в письме наставляет, как строить жизнь в Москве, и попутно сетует, что в ташкентском доме в лифте выломали все кнопки. По меркам мигрантской жизни Талгат счастливчик: он занят своим делом (профессиональный актер, он и в Ташкенте успел поработать в знаменитом театре «Ильхом»), говорит по-русски без акцента, несмотря на татарские корни и узбекский паспорт, внешне похож на славянина. Кажется, ему стыдно за то, что ничего особенно ужасного в его мигрантской жизни не происходит, — стыдно перед собратьями-гастарбайтерами, и именно об этом стыде он и делает спектакль. И еще, конечно, о непонимании, ведь так же, как мы, прикоснувшиеся к его жизни на ощупь, ничего в ней не поняли, мало что в своих собеседниках, лукавых, простодушных, умных и не очень, бесчестных и искренних, понял он. И не побоялся в этом признаться в спектакле о себе самом.
Это и есть ответ на главный узбекский вопрос Талгата Баталова — люди сложнее власти, а их непонимание богаче, чем все готовые объяснить слова политиков. Кажется, поэтому свой экзамен на готовность смотреть в глаза друг другу и друг друга стыдиться у нас пока есть шанс сдать.