— Почему именно камерная музыка?
— С барочного времени и до конца Второй Мировой войны почти не существовало музыки для вокального ансамбля, процветало оперное и хоровое пение. После падения режима в Германии появилась свобода не только для человека, но и для звука и пения. Возник интерес к камерной музыке, которая подняла много новых вопросов, и композиторы, почувствовав свободу, стали писать для вокальных ансамблей. Начал развиваться авангард, и к 80-м традиция вокального ансамбля была основательно апробирована. Мы наблюдали за коллективами, такими как Vocal de France, и в первые годы исполняли почти тот же репертуар — пьесы Яниса Ксенакиса, Хайнца Холлигера, Хельмута Лахенмана и Брайана Фернихоу.
— Как вы поете без дирижера?
— Ансамбль Neue Vocalsolisten Stuttgart появился в 1984 году, сначала нас было 12 и мы исполняли самые известные произведения, созданные композиторами в те годы. У нас все получалось, и 15 лет назад работа в коллективе Neue Vocalsolisten Stuttgart для многих из нас стала главной. Захотелось самостоятельности, и мы поняли, что можно не только стоять напротив дирижера и исполнять его требования. Мы стали более креативными, начали сотрудничать с композиторами, самостоятельно и напрямую взаимодействовали со слушателем. Так мы избавились еще от одной традиции — дирижера, к тому же каждый из наших певцов может сам продирижировать трудный ритмический эпизод.
— Расскажите о ваших вокалистах, как они справляются с такими трудными авангардными произведениями?
— В 2000 году сформировался оптимальный состав — и теперь нас семеро. Высокое сопрано, лирическое сопрано, меццо-сопрано, контртенор, тенор, баритон, бас. Все они выступили перед вами вчерашним вечером, и, как вы заметили, вокалисты исполняют не только пьесы для семи голосов, но и дуэты, трио, квартеты. С 2000 года композиторы пишут произведения специально для нашего ансамбля.
Вокалист изучает партитуру, анализирует, пытается наиболее четко изобразить то, что задумал композитор. Работа всегда проходит коллективно – это камерная музыка, где не только на репетиции, но и на сцене певцы всегда находятся в тесной взаимосвязи и взаимопомощи друг с другом. Это живой организм, в котором исполнители как органы поддерживают друг друга и могут четко работать только в полной гармонии. Работа с современной партитурой – очень непростой труд, и каждый год коллектив получает примерно 25 новых пьес для исполнения.
Современные партитуры сложны, и для обывателя это просто «записки сумасшедшего».
— Интересно, как певцы понимают, что там или тут нужно кашлянуть, взвизгнуть или скорчить гримасу определенным образом, чтобы не разойтись в трактовке с автором?
— Артисты всегда репетируют с композитором, поскольку только он может объяснить точно, чего хочет от исполнения – многое в авангардной партитуре трудно воспроизвести самостоятельно. Почти невозможно, ведь это уже не просто звуковысотные обозначения. Обычно автор сам прилетает в Штутгарт, мы его встречаем, он рассказывает нам о произведении, показывает новые возможности голоса, учит певцов, дает советы, разъясняет сложные нотные обозначения. Композитор все приемы демонстрирует сам – только он понимает, почему написал именно так. Современные партитуры сложны, и для обывателя это просто «записки сумасшедшего». Появилось много сложных и индивидуальных обозначений состояний голоса – хрип, выдохи, звуковые толчки и т.п. Композиторы различают 6-7 уровней для каждого из таких звуков. Иногда вместе они изобретают что-то новое, а иногда певцы говорят: «Да, я понимаю, что вы хотели этим сказать, не могли бы вы написать здесь чуть понятнее для меня?». Это интересно, получаются фантастические вокальные произведения. Вот так выглядит обычная, рутинная работа Neue Vocalsolisten Stuttgart.
— Neue Vocalsolisten Stuttgart лично меня привели в восторг. В чем секрет? Ни декораций, ни сюжетов, и вообще, не понятно, о чем поют вокалисты.
— Как вы видели на вчерашнем концерте, все певцы – очень сильные личности с ярким характером и индивидуальностью. Например, наше высокое сопрано Сара – красотка, похитительница зрительских сердец. Даниель, контртенор, имеет взрывной темперамент и пластику комика. Андреас – надежный, большой, располагающий бас. Все очень выразительные личности и находятся в полной гармонии друг с другом, и не важно, сколько лет вокалист в коллективе. Вот наш тенор, Мартин, начал в 1984, бас, Андреас, присоединился в начале 90-х. Даниэль, контртенор, работает с нами тоже с 90-х – ему было в тот момент 17 лет. Сара присоединилась 5 лет назад. И когда композитор пишет музыку для нас, он, конечно, пишет не просто для тенора, сопрано, баса, меццо-сопрано и т.п., а для Мартина, Андреаса, Сары, Сюзанны, Гильермо, зная наверняка, что они вложат в материал свой собственный характер и воображение. И пьесы, которые пишут для нас, все более становятся произведениями для Neue Vocalsolisten Stuttgart.
— Мне очень понравилось исполнение Лучано Берио, но я совершенно не понимала, о чем это. Надо ли давать слушателю аннотацию?
— Конечно, Neue Vocalsolisten Stuttgart – это еще и театр, а произведение, которое они исполняют - своего рода внутренняя коммуникация между вокалистами, их образами и характерами. Мы вышли на новые смысловые уровни исполнения и называем это новым камерным вокальным театром. Современная музыка не имеет логики, это просто музыкальные истории, образы чистой музыки. В пьесе Лучано Берио, которую вы слышали вчера, может быть масса трактовок, но для слушателя это просто музыка. Не существует барьера между сценой и зрителем, вокальное действо, а авангардное даже в большей степени, доступно в трактовке каждому слушателю и оно очень выразительно.
Там все очевидно, каждый волен понимать так, как хочет, главное – уловить необычный нерв, ток, который пробегает от певца к зрителю и обратно.
Neue Vocalsolisten Stuttgart превращают урчание в животе в искусство