Детали айсберга

Программы полуюбилейного XV фестиваля камерной музыки «Возвращение», как повелось, состояли из музыки раритетной и обиходной, но по большей части такой, какую здешняя публика никогда не слышала, а может быть, в другой раз и не услышит. Следуя объявленному раньше принципу «не повторять уже сыгранного», возвращенцы все дальше и глубже уходят в подробности мирового камерного репертуара, изумляя и заставляя задуматься, есть ли у этого океана музыки предел.

Так что когда в программе заключительного концерта, как всегда составленного «По заявкам», но не слушателей, а исполнителей, первым делом наталкиваешься на строку с Октетом Шуберта, тут же выясняется, что должен прозвучать вовсе не легендарный Октет D.803 (впрочем, и этот хрестоматийный шедевр на московских сценах никто не играет), а совершенно удивительная штука, узнаваемая и незнакомая. В юношеском Октете фа-мажор для духовых инструментов (гобоев, кларнетов, фаготов и валторн по две штуки), найденном и опубликованном после смерти автора, — только две части, Menuetto и Allegro (если не считать не звучащих набросков Первой части). А чудесно исполненной музыки — на полсимфонии, танцующие фактуры, певучие речи в особом инструментальном изводе, портрет в медальоне, где измененный до нереальности масштаб позволяет разглядеть мечту в подробностях.

Музыка для духовых на «Возвращении» традиционно занимает принципиальное место (один из основателей фестиваля — гобоист Дмитрий Булгаков), но не менее важное, не отменяемое оставлено за вокальным репертуаром. Одна из частых участниц фестиваля — сопрано Юлия Корпачева в программах «Возвращения» может петь то, с чем так легко и изящно никто другой не справится. В «заявочном» концерте на ее долю пришлись две редкие и славные вещи. И если «Ночной странник» Шенберга для сопрано и камерного ансамбля из цикла «Песни кабаре», с виду простенький, внутри страшненький, подкупал виртуозным изяществом ансамблевой выделки и обманывал манерой безделушки, где голос — лишь часть фактуры, а текст — только видимость образа, то Шесть песен из цикла «Народные песни» одного из самых постмодернистских авангардистов ХХ века Лучано Берио, напротив, никого не обманули и очаровали изысканной и ироничной простотой. Корпачева тут фигурировала в роли главной исполнительницы Берио Кэти Берберян и справилась отменно, так же как в Шенберге, не настаивая на привычно главенствующей функции голоса, но деликатно вплетая интонации и диалекты в форму. Публика зачитывалась текстами песенок, от французской «Несчастен тот, у кого есть жена, несчастен тот, у кого ее нет» до азербайджанской («записано со слуха, не поддается переводу», Берио снимал мелодию со случайной советской пластинки), и заслушивалась нежной игрой в фольклористику — то ли мистификацией, то ли мистикой.

Непременная специальная премьера фестиваля «Возвращение» (в этом году пьесу выбирали не просто так, а объявив конкурс) — «Бесконечное возвращение» Андрея Комиссарова (р. 1981) — в отличие от некоторых лет не стала сенсацией: глубоководное плавание по волнам музыкальной памяти вокруг да около Шуберта доставило удовольствие теплой водой и позволило музыкантам, не изменяя привычному типу мастерства, не выходить далеко за пределы знакомого. Иное дело старая «новая музыка». In Croce Губайдулиной для виолончели и баяна представило Бориса Андрианова и Марию Власову как универсальных исполнителей. А 1990 года создания «Архитектоника 4» признанного в мире эстонца Эркки-Свена Тюура для скрипки, фагота, саксофона, фортепиано и синтезатора (Роман Минц, Ярослав Кострыкин, Леонид Друтин и Ксения Башмет) позволила исполнителям и слушателям вместе с автором открывать реминисцентно-классицистскими ключами двери в жутковатый мир звуковой актуальности, переживать оторопь вместе с веселостью и наслаждением.

Еще две вещи заключительной программы не были так явственно кокетливы, как велит дух «концерта по заявкам» (в этом смысле даже неважно чьим), и отвечали как будто за присутствие романтического айсберга камерного музицирования, но именно они доставили главное удовольствие тем, кого более всего привлекает в фестивальном течении красота и качество ансамблевого музицирования самого редкого толка. Скрипач Борис Бровцын и пианист Яков Кацнельсон предавались виртуозным руладам Большого концертного дуэта Листа на тему романса «Моряк» с такой элегантной сдержанностью и звуковой культурой, что финальный экстаз показался смысловым достижением. А Фантазия-квартет англичанина Фрэнка Бриджа 1910 года (Ксения Башмет, Борис Бровцын, Ася Соршнева и Евгений Тонха) показалась совершенно необычайным фрагментом эстетического времени благодаря исполнительскому мастерству и свободе ансамбля, какие и в этот раз остались главными событиями и существом фестиваля.