Хоть в орду, так пойду

И тогда сын Тайдулы Чанибек решился на последнее средство — призвать в столицу Орды Сарай-Берке из Московии митрополита Алексия, святителя и чудотворца. Если же и с его помощью чуда не случится, то от Москвы не останется камня на камне, а на образовавшейся пустоши будет где разгуляться барашкам, которым — по не предполагающей возражений логике Чанибека — гораздо приятнее пастись в чистом поле, чем в городе…

Зрителям этот сюжет может  быть знаком если не по житийному канону, то уж точно по Третьяковке, где висит  картина брюлловского ученика Якова Капкова «Исцеление Митрополитом Алексеем Тайдулы, жены Чанибека, Хана Золотой Орды». Впрочем, с тем, что и как происходит в фильме Андрея Прошкина «Орда» (сценарий Юрия Арабова), общего у этого живописного полотна не больше, чем у патриаршей трапезы во дни печальные Великого поста («Хлебца чет, папошник, взвар сладкий с пшеном и с ягоды, с перцем да шафраном, хрен, греночки, капуста топаная холодная, горошек зобанец холодный, киселек клюквенный с медом, кашка тертая с маковым сочком») и обжигающего, хотя и полусырого еще в сердцевине шмата конины, который отправляется в жадный рот прямо с кинжала, еще толком не обтертого от шаманской крови. С первых же кадров происходит погружение в преданья старины настолько глубокой, что вопрос об исторической достоверности отпадает как бы сам собой — и «дела давно минувших дней» проявляются на экране в том отталкивающем, но при этом завораживающем до оторопи великолепии, которое чаешь увидеть скорее в лучших образцах эпического фэнтези в духе Роберта Говарда или Джорджа Мартина.

Сарай-Берке полон варваров, которых совершенно точно сделало сильнее все, что не смогло их убить; берсерков, способных «укусить барана и отъесть у него, еще живого, крестец»; больших свирепых детей, хлопающих в ладоши при виде премудрых фокусов заезжего трюкача, а секунду спустя превращающих его, разоблаченного на глазах у публики, в кровавое месиво. Типичный диалог двух ордынцев, этакий светский треп семисотлетней давности: «А я твою жену вчера мертвой видел». — «Чего?!» — «Шучу я так, шучу». А над всем этим брутальным месивом простирает крыла Тайдула — не женщина и даже, наверное, не совсем человек, но скорее существо (пусть, безусловно, и высшего порядка), в иные моменты заставляющее вспомнить не то что кровожадные гиперболы шекспировских трагедий, но едва ли не «Чужих» Джеймса Кэмерона и показанную там во всей красе королеву-мать с кислотой вместо крови.

На фоне во всех смыслах  фантастического ордынского житья-бытья рисковало, причем весьма серьезно, потеряться то, ради чего этот фильм со всей очевидностью и был снят — собственно история митрополита Алексия и его миссии, в результате которой церковь освободилась от всех даней, поборов и насилий со стороны Орды. Представить себе фильм, в котором этот сюжет был бы вставлен исключительно по благочестивой разнарядке, так сказать, для отвода глаз, труда не составит. По счастью, в данном случае ничего подобного не случилось. Это не просто историческая фантазия самой высокой пробы, но и действительно умный и сложный фильм о невозможности достижения чуда по заказу, какой бы высокой ни была назначенная за него цена. А то, что истинные масштабы фильма (кроме, конечно, постановочных) становятся понятны не в тот самый миг, когда по экрану пойдут заключительные титры, а несколько позже, когда схлынет невесть откуда взявшаяся неудовлетворенность и когда за виртуозным антуражем проступят не самые тривиальные вопросы о самом главном… Что же, и исцеление Тайдулы, если верить «Орде», произошло не в один миг, и ожидание его было тяжелым.