Накануне президентских выборов, легитимность которых многие заранее ставят под сомнение, актуален вопрос о том, нужна ли демократия в России. В среду вечером в Высшей школе экономики эксперты собрались обсудить его на «круглом столе» «Приживется ли демократия в России». Это название книги бывшего министра экономики, а ныне научного руководителя Высшей школы экономики Евгения Ясина. Книга была отдана в печать как раз перед многотысячными митингами «За честные выборы». И четкого ответа «да» или «нет» в ней нет. Свой ответ на вопрос «Есть ли в России потребность в демократии?» попытались дать собравшиеся на «круглом столе».
Алексей Кудрин, экс-министр финансов, старший научный сотрудник Института Гайдара
Потребность в демократии сформировалась в 90-е годы. За 2000-е годы расходы бюджетов всех уровней выросли в четыре раза, а экономика — на 63%. Такого прироста возможностей не было и не будет. С 2010 по 2020 годы расходы в реальном выражении вырастут на 10%, если не повышать налоги, что сегодня является проблемной темой.
Что еще происходило в нулевые? В 2002 году нас признают рыночной экономикой Евросоюз и США. По сути, мы рыночная экономика всего десять лет. За этот период была принята масса законов и пара десятков международных конвенций, начиная от соцстандартов до борьбы с коррупцией, хотя с некоторыми изъятиями.
Мы продолжаем входить в мировую систему стандартов по всем направлениям. Мне кажется, в обществе недооценивается масштаб той структурной перестройки, которая произойдет после вступления в ВТО. Это вступление, пришедшееся на конец президентства Медведева, компенсирует то, что не было сделано до этого. Мы стоим на финише вступления в ОЭСР.
Я бы не преуменьшал то, что накапливалось за нулевые годы, — мы вышли на ключевые базовые институты развития экономики. Россия ввела полную либерализацию валютного регулирования — свободное движение капиталов. Это все подготовило следующий этап развития. Средний класс вырос, собственность выросла, есть что защищать.
Отсутствие новых правил и демократических свобод сегодня не позволяет дальше развивать экономические институты, это я говорю на примере работы в правительстве. Мы подготовили программу эффективного расходования средств, систему разрабатывали три года, брали лучшие мировые практики. Если бы ее внедрили, стало бы процентов на 20 лучше. И хотя система подготовлена, она не может работать — потребности в исполнении этих правил никак не закреплены. Руководство принимает решения, которые не проходят процедуру проверки эффективности. Президент считает, что после совещания может сказать: «А теперь будем делать это». Нам нужны правила, принимать их должен парламент. Но при этом, когда добьемся честных выборов, власть будет левой.
Александр Аузан, президент Института «Общественный договор»
Спрос на демократию в России есть, но он неравномерный. В стране существует несколько Россий. Россия мегаполисов и городов-миллионников предъявляет жесткие требования к власти. Индустриальная Россия ценит стабильность выше, чем перемены. Сельская Россия находится в других институтах легитимности. Один из главных вопросов будущего — может ли Россия-1 находится в конструктивных отношениях с Россией-2 и Россией-3.
Модернизационные факторы лежат в России-1, но она не может игнорировать остальные. Демократия не представляет собой просто некий механизм принятия решений. Есть еще и такой фактор — кто и чем готов оплачивать свое право решать и отстаивать это право. Россия возникла из Советского Союза — страны с безналоговым режимом. Сейчас уровень налогов 40% — это уровень развитых стран. Но это налоги, которые платят работодатели. То есть сами люди не осознают, какую сумму они отдают государству. Поэтому в 90-х был популярен популист, который много обещал. Чтобы демократия развивалась дальше, людям нужна прозрачность в расходовании налогов — нужна налоговая реформа.
Лев Гудков, директор «Левада-центра»
После выборов 35% россиян будут считать режим нелегитимным, 45% будут его поддерживать. Социологические опросы показывают, что у нас высокий уровень недоверия в принципе. Мы находимся на уровне таких стран, как Филиппины, Чили, Хорватия, — стран, где идет гражданская война.
При этом россияне предпочитают приспосабливаться под существующую систему. В обозримом будущем поколение приспособления никуда не денется. Опросы показывают чрезвычайную степень политического инфантилизма. Партий почти нет — они образовались из развала советской номенклатуры, но воспринимались как средства мобилизации групп, борющихся за власть. Сейчас есть моральное настроение. Задача — перевести его в политическое движение.
Мы будем иметь дело с волнообразным движением — нарастанием протеста и его спадом. Возврата доверия городского населения быть не может, но на оформление новой системы уйдет много времени. Мы говорим о перспективе в 30-40 лет. Дальше загадывать бессмысленно.
Сергей Дубинин, председатель наблюдательного совета ВТБ
Нормальная демократия — это когда выборы никого из инвесторов не пугают. Сейчас, будем честны, инвесторы опасаются, хотя могут об этом и не говорить. Выборы должны быть рутиной. Я боюсь к этой рутине мы еще далеко не подошли. Если поствыборную ситуацию попытаются перевести в революционную, то, скорее всего, власть даст силовой ответ. Тревога у меня в этом отношении большая. Но, кроме этого, есть социальный поток, который настраивает на менее пессимистичный лад.
С чем сейчас столкнулись олигархи — они столкнулись с тем, что общество не признает их права на собственность. Сегодня этих людей разоблачают. Но ровно с этой же проблемой столкнулись и те, кто стал условным наследником олигархов 90-х. Чем Дерипаска отличается от Потанина, а Тимченко от Алекперова в глазах населения? Да ничем.
Если честно посчитать выборы, то процент увеличится у тех, кто предлагает отнять и поделить. Голосовать, чтобы Зюганов стал президентом, мне внутренне очень тяжело.
Евгений Ясин, научный руководитель Высшей школы экономики
До недавнего времени у меня было ощущение, что круг людей, которым нужна демократия, ограничивается кругом людей, собравшихся в этом зале. Теперь я должен покаяться перед русским народом. 4 декабря он явно продемонстрировал намерение жить в демократии. Ключевым фактором демократии является деловая активность. Есть ли в России силы, заинтересованные в демократии и готовые бороться за нее? Есть много высказываний, что российская элита ни к черту не годится. Она была уничтожена в 17-м году, и вместо нее появилась псевдоэлита. На самом деле социальная сила, заинтересованная в демократии, — не только средний класс, но еще и бизнес. Хотя эти понятия и пересекаются между собой. Наш бизнес вместо того, чтобы жить по закону, стремится договориться с бюрократией, об этом писал в своей статье Путин. Если договориться, чтобы не трогали, то можно договориться и о преференциях. Экономика в таких обстоятельствах развиваться не будет.
Как повлияют последние события на судьбу демократического развития России? Наши примерные оценки показывают, что объем фальсификаций составил 15% голосовавших. Соотношение за и против «Единой России» сейчас 35 на 65. Но, несмотря на всякие сложности, мы находимся на пороге важных событий. Я вижу большие перспективы в том, что в ответ президент страны выдвинул предложение о реформе. У меня твердое убеждение, что нужен диалог между демократической общественностью и депутатами.