Я не сотрудник «Первого», но меня тоже пригласили. «Можно написать о впечатлениях? Не будет ли эмбарго (запрета высказывать мнение о заранее увиденном фильме до такого-то числа — критики с ним регулярно сталкиваются)?» — спрашиваю. «Можно». Вот пишу. Впечатления позитивные — может, потому, что испытываю давнюю симпатию к Валерию Тодоровскому, ведь мы росли и взрослели параллельно. Правда, по разные стороны кинематографической баррикады: он — как сценарист, продюсер и режиссер, я — как кинокритик. Я писал почти обо всех его режиссерских работах и даже регулярно находил в них недостатки, хотя в целом он, конечно же, мой режиссер.
Интересно уже то, что для Тодоровского, спродюсировавшего многие наиболее качественные отечественные сериалы («Каменскую», «Закон», «Бригаду», «Идиота», «Мастера и Маргариту», «Красную капеллу»), это первый режиссерский опыт в формате телесериала. Как постановщик, он прежде не покидал пространств большого экрана. У нас очень мало серьезных режиссеров, которые после достижений в большом кино рисковали окунуться в яму телеэкрана: Митта, Бортко, Урсуляк (кого-то наверняка забыл, так как не всегда слежу за телекино) — теперь вот Тодоровский.
Перед началом сеанса он сказал, что, хотя мы увидим почти двухчасовое действо, фактически это — по меркам кинофильма — первые десять минут. Все главное развернется потом. Тодоровский преуменьшил количество минут. Шестая часть 12-серийного телефильма — это все-таки 15-20 минут картины, сделанной для проката. Но в любом случае это лишь завязка.
Однако мне почему-то кажется, что развязка тоже не разочарует, и «Оттепель» выдержит темп, заданный в первых двух сериях.
Про что это
Совсем даже не про оттепель (хрущевскую реформу сталинского режима, приведшую к большим общественным надеждам), а про частную жизнь артистической богемы начала 1960-х — первого советского свободного времени, быстро завершившегося очередными заморозками.
Столкнулся с убежденностью, будто это будет мюзикл, как и предыдущий фильм Тодоровского «Стиляги». Нет, это не мюзикл, хотя музыка и финальная — на итоговых титрах — песня Константина Меладзе (с которым Тодоровский сотрудничал и на «Стилягах»), играют важную роль. Ударных песен Меладзе в сериале вроде бы две. Не знаю — вторую пока не слышал.
Знаменитый кинооператор (у него свой «Москвич», что, по советским меркам, шикарно), талант, кутила и ловелас меняет женщин как перчатки. Оператора играет Евгений Цыганов. Однажды, после гулянки на даче у известного режиссера, снимающего кассовые народные павильонные псевдодрамы в духе «Кубанских казаков» (режиссера — дурачка и добрячка, впадая в смешную клоунаду, изображает Михаил Ефремов), он уходит в трехдневный запой с талантливым непризнанным сценаристом. Потом оказывается, что по окончании запоя сценарист то ли случайно выпал, то ли выбросился из окна.
Сегодня в кино действительно тратят столько — немыслимых — денег, чтобы воссоздать атмосферу прошлого? Или старый асфальт легко нарисовать на компьютере? Я покажусь вам наивным. Но знать этого не хочу
На поминках кинооператор сталкивается с другим маргиналом сродни сценаристу — режиссером явно нового поколения, за плечами которого пока лишь дипломная работа ВГИКа (это Александр Яценко, изображающий нечто среднее между Олегом Ефремовым и Леонидом Быковым). Оказывается, погибший сценарист завещал именно им, причем письменно, одному как оператору, другому как режиссеру экранизировать свой последний и самый главный шедевр. Постепенно проясняются два обстоятельства: 1) новые друзья, чтобы добиться от туповатого совкового директора «Мосфильма» права на самостоятельную работу по сценарию погибшего друга, обязаны довести до ума халтурную, совсем уже совковую колхозную любовную комедию (ту, что начинал знаменитый режиссер-Ефремов, да по причине «развязал» — из-за родов жены — повредил копчик и угодил в лечебницу). 2) Они делят, не зная того, одну и ту же девицу-красавицу. Циничный оператор-Цыганов с ней спит. Наивный режиссер-Яценко о ней лишь мечтает и ежевечерне под дождем ждет ее с букетом возле памятника Маяковскому, где, в традиции того времени, читают стихи самопальные поэты.
В фильме, что удивительно для сериального кино, много не только крупных планов на «Мосфильме» (где, в основном, и происходит действие), но и общих планов Москвы начала 1960-х с тогдашними «победами»-«москвичами», троллейбусами, десятками людей, одетыми по тогдашним стандартам. Много и вечерне-утренних панорам, замечательных уже тем, что не видно новодела 1990-2000-х, нет никакой фирменной для нынешней Москвы подсветки, а на тротуарах — растрескавшийся асфальт, давно требующий ремонта.
В очередной раз сомневаюсь: сегодня в кино действительно тратят столько — немыслимых — денег, чтобы воссоздать атмосферу прошлого? Или старый асфальт легко нарисовать на компьютере? Я покажусь вам наивным. Но знать этого не хочу.
Концептуальный итог первым двум частям «Оттепели» подводит финальная песня (кстати, сами по себе финалы под песню — этакие пробежки по текущему состоянию главных персонажей — тоже хороши). Смысл песни таков: я думала (звучит женский голос), что это весна. А это оттепель. Перевожу на политический русский: страна надеялась, что перемены — это всерьез и надолго, и скоро мы наконец-то вздохнем и выдохнем полной грудью. Но оказалось: это очередная русская фикция. И вскоре власти снова закрутят гайки.
Что в этом хорошего
Сталинская богема была государственной и прикормленной. Булгаков в «Театральном романе» зло описывает, в каком масле катался сыром Станиславский — что нисколько не умаляет новаторских заслуг создателя психологического театра и лучшей системы работы актера над собой (Михаил Чехов ее талантливо усовершенствовал — но это отдельная тема). У советских звезд уровня Николая Черкасова (замечательного актера!) было по пять человек прислуги за государственный счет: горничная, повар, шофер плюс еще двое, на всякий случай.
В «Оттепели» Тодоровского речь о новой богеме — той, что уже всосала яд либерализма (идеологии, что всякая человеческая личность значима сама по себе). Той, что осознала прелести иностранщины после Московского фестиваля молодежи и студентов 1957 года; в частности, восприняла радости свободного секса. Той, которая относится к истинно творческим натурам.
У этих натур может быть свой «Москвич», на который какой-нибудь инженер должен копить лет двадцать (да и где потом такую машину купишь? — авто в СССР были недостижимым дефицитом), но нет денег в кармане. Кто-то годами должен им, кому-то должны они — пустота, короче. У этих натур одно-единственное кафе для развлечений: туда выводят в люди дочь, там — без дочери — нажираются до поросячьего визга, там, пока еще утром никого нет, опохмеляются «Жигулевским».
По плотности кадра, актерской игре, выверенности характеров, по диалогам, по стилю «Оттепель» — никакой не сериал, а полноценное настоящее кино. Пусть и в 12-ти сериях
Эти свободные люди презирают свое циничное дубоголовое начальство, гнущее линию партии ради того, чтобы аккуратнее под нее подлезть. Но тоже вынуждены иногда — да-да, во имя последующих прогрессивных акций — предавать своих, верных, ни в чем не повинных.
Уже сейчас понимаю, что фильм — хороший.
Самое удивительное, что если говорить о сериалах, он ни на что у нас не похож.
Во-первых, он ставит рекорды по недопустимому. Уже в первых двух сериях — четыре полуголых (и даже голых) актрисы. Все очень-очень красивые. Как Первый канал будет демонстрировать их при сегодняшнем телеэкранном ханжестве? Далее: в фильме непрерывно курят, постоянно пьют, а еще ругаются. Похоже, Валерий Тодровский решил нарушить все дебильные законы (о, как я его понимаю!). Ничего совсем уже огорчительного с экрана не звучит. Но раза три персонажи фильма произносят в первых двух сериях слово «жопа». И, главное, по делу.
Во-вторых, «Оттепель» внедряет на наши каналы истинно новый киножанр. У нас ведь что обычно? Либо тошнотворные мелодрамы, каковые (за редким исключением) порождает РТР. Либо детективы, триллеры и боевики (иногда исторические), на коих специализируется Первый.
«Оттепель», если не обманут меня последующие серии, ни то и не другое. Хотя это фильм фильм про любовь, которая естественно расцветала во время коротких советских весен, и хотя в нем есть криминальная линия (о подробностях умолчу). Хотя уже в первых двух сериях на стенах развешаны два ружья, которые по законам классической драмы не могут не выстрелить.
Общий вывод: по плотности кадра, актерской игре, выверенности характеров, по диалогам, по стилю «Оттепель» — никакой не сериал, а полноценное настоящее кино. Пусть и в 12-ти сериях.
Основной вопрос для меня сейчас: надо ли за каждым персонажем угадывать прообразы? В выбросившемся из окна гениальном сценаристе и стихотворце таится, пусть отчасти, Геннадий Шпаликов (хотя он покончил с собой гораздо позже и иным способом). Отец Валерия Тодоровского, знаменитый Петр начинал свою деятельность в кино как оператор. Но персонажи все-таки — это очевидно — другие. Нет, не стану проводить параллелей.
Странности
Первый канал продолжает эксплуатировать одну из своих главных креативных идей: старые песни о главном. Но это в общем-то логично. Телевизор, в основном, смотрят те, кому за… Уж за тридцать точно. Только такие люди и способны испытать ностальгию по непрожитым — но счастливым для их родителей — славным 60-м.
Наш вариант рекламного слогана
Лозунг для продвинутых молодых москвичей: у нас одна дорога — один выход. Мы должны стать шестидесятниками.