Восток-1
Японский мэтр Хирокадзу Коре-эда, чьи фильмы уже бывали в каннском конкурсе, сделал картину, название которой на наших киносайтах интерпретируют так: «Каков отец, таков и сын». Не факт, что он появится у нас именно под таким названием — если вообще появится. Нашего прокатчика у него, насколько понимаю, пока нет. А жаль. Потому что фильм при всей своей спокойной традиционности совершенно безумный. Только японцы со своим общественном благополучием, недавно вдруг обрушенном землетрясением и цунами, могли изобрести такой сюжет.
Предположим, что у вас есть кошка. Вы ее, разумеется, обожаете, хотя она зверюга, сволочь, нападает и кусается. Зовете ее ласково – Грушей. Но вам вдруг говорят, что эта кошка не ваша, а соседская, а вот соседская – законно ваша, и их надо обменять. Вы согласитесь?
Теперь представьте сюжет японского фильма, где благополучной семье, в которой растет 6-летний сын и уже, как отец, начинает играть на пианино, вдруг сообщают, что медсестра из каких-то дурацких побуждений поменяла в роддоме двух младенцев. Семья воспитывает не своего сына. А родной растет в другой – многодетной – семье с небольшим достатком.
Японский фильм «Яблоко от яблони»: папа смотрит на сына и думает: а мой ли он?
Во всякой трагедии нечаянно находишь свой юмор. Мне больше всего понравилась фраза бабушки, которая говорит родителям: так ведь все изначально говорили, что ребенок не похож ни на одного из вас. По мне так все японцы похожи друг на друга и даже на эту бабушку. Впрочем, и по мнению японцев, если верить Акунину, все русские на одно лицо и даже пол при этом трудно различим.
Конечно, изумляет тактичность, с какой японцы пытаются разрешить сумасшедшую проблему. Семьи начинают знакомиться друг с другом, знакомить мальчиков – при этом никто, разумеется, не желает расставаться со своим, поскольку он уже родной. Учтем и то, что менталитет семей совершенно разный: одна – интеллигентная, другая – рабоче-крестьянская, глава которой желает, раз уж так вышло, добиться серьезной материальной компенсации. Не знаю, как подобный конфликт разрешился бы в России.
В любом случае, уверен, что фильм должен понравиться президенту жюри, добрячку-снеговичку Стивену Спилбергу, и готов спорить, что какой-то из каннских призов ему непременно достанется.
Восток-2
Между тем новую картину под названием «Прошлое» представил и иранец Асгар Фархади, чей предыдущий фильм «Развод Надера и Симин» взял главный приз Берлинале, получил там же все актерские награды, принес Ирану в 2012-м первый «Оскар» за лучшую неанглоязычную картину и – что совсем уже чудо для иранского кино – занимает сейчас по итогам всеобщего опроса 106-е место в списке 250-ти лучших фильмов всех времен на самом популярном в мире киноманском сайте www.imdb.com.
Иранское кино вошло в фестивальную моду в середине 1990-х. Оно резко улучшило имидж Ирана в мире. Но власти этого не оценили. В результате один из легендарных иранских режиссеров Джафар Панахи теперь под арестом, и ему запрещено заниматься своей профессией. А двое других классиков Мохсен Махмальбаф и Аббас Киаростами снимают за границей. По их следу, похоже, идет и куда более молодой (ему едва за сорок) Асгар Фархади. Новую картину он сделал во Франции. Она опять про развод. Это вновь психологический детектив. Но разводятся на сей раз не иранцы, а жена-француженка и давно уехавший на родину муж-иранец.
Жену играет Беренис Бежо, прославившаяся в фильме «Артист». Выглядит, кстати, на экране не француженкой, а абсолютной иранкой. В роли ее нового спутника жизни – французский араб Тахар Рахим, сыгравший главную роль в громком – тоже каннском – фильме «Пророк» Жака Одияра. Лучше всех, однако, иранский муж, которого изображает Али Мосаффа – я его помню после гениальной, к сожалению, неизвестной у нас иранской картины 1997 года «Лейла», которая тоже была детективом про семейные взаимоотношения, да таким, что нынешний Канн пришел бы в восторг.
Иранская картина «Прошлое»: разводиться вроде бы надо, но очень не хочется. И как быть?
К сожалению, фильм «Прошлое» никак не может быть сравним с «Разводом Надера и Симин». Это признал на каннской пресс-конференции и сам режиссер, сказавший, что не смог до конца освоить французский менталитет. Беда, похоже, именно в разнице менталитетов. «Развод» был картиной многоступенчатой. Он был интересен не только тем, что это психологический детектив, но и социальными подробностями: что такое иранская мораль, иранская логика, иранский суд. А «Прошлое» - психологический детектив и всё. При этом, анализируя картину, находишь в ней массу нестыковок: возраст младшей дочери, которая, как потом выяснится, вообще не дочь иранца и не может знать иранский, хотя почему-то знает. Кто кому отправлял какие письма в интернете. И пр. и пр.
Самое глупое, что герой – иранец. На самом деле его национальная принадлежность не играет в фильме никакой роли. Его надо было сделать иранцем просто потому, что режиссер – знаменитый иранец, и ему следовало придать сюжету политически актуальный и политически корректный вид, чтобы заинтересовать определенные кинофонды, которые отстегивают деньги. Вот и вся фишка.
Фото дня
Пресс-офис Festival de Cannes
Канн – это не только фестиваль артистических откровений, но и огромный-преогромный кинорынок. В уикенд сюда приезжала новая мегазвезда, 22-летняя Дженнифер Лоренс. Приезжала не просто так (за так в Канн не приезжает никто), а раскручивать сиквел коммерческого хита «Голодные игры», который появится в конце ноября и носит подзаголовок Catching Fire (наши прокатчики почему-то перевели это как «И вспыхнет пламя», хотя смысл несколько иной).
Лоренс приехала не на пустое место. Если фасад главного каннского отеля Carlton украшен, как мы говорили, постерами «Великого Гэтсби», то вход во второй по значимости каннский отель Majestic – рекламой новых «Голодных игр» которые, в отличие от «Гэтсби», не имеют никакого отношения к каннской программе-2013. Хороший снимок сделать не удалось: каждую минуту ко входу в отель подъезжает такси либо фестивальный лимузин – и перекрывает все. Огни по бокам входа, можно сказать, живые, что фотокамера отразить не в состоянии. Горят на плазменных экранах.