Уходящий год начался в тот февральский день, когда члены государственной премии «Инновация» включили в шорт-лист акцию «Хй в плену у ФСБ!» артгруппы «Война», а логически завершился 24 декабря на проспекте Сахарова. В этом году художники опережали поэтов, а издатели — политиков. Захар Прилепин получил «Нацбест десятилетия», и это стало логическим финалом литературы нулевых. В мае этого года ждали появления живого Пелевина, а получили к декабрю лишь его бумажную самопародию. Русский бизнесмен Александр Мамут спасал от банкротства британскую книготорговую сеть Waterstone's, в то время как менеджеры проданного им издательского дома «Аттикус» убивали лучшую книжную серию последних лет «Уроки русского».
В этом году, на мой взгляд, первой нашей Площадью свободы, предвосхитившей Болотную и Сахарова, стала Независимая книжная ярмарка в Политехе, где под проливным сентябрьским дождем слушали поэта Емелина, прозаика Прилепина, публициста Кашина и лингвиста Кронгауза. Именно в тот момент родилось чувство: что-то изменилось. Несколькими месяцами раньше родился «Гражданин поэт», который к концу года возглавил хит-парады столичных книжных, оставив позади «Стива Джобса». На ярмарке Non/fiction объявили о создании Независимого альянса издателей России, создатели которого пообещали передел книжной карты родины. В конце года вышло много важных переводных книг, и менеджеры букмаркетов с удивлением обнаружили, что Маринина и Устинова не выдерживают конкуренции с Эко и Уэльбеком. Одним словом, это был важный год.
Джонатан Литтелл.
Благоволительницы. М.: Ад Маргинем Пресс, 2011
Роман-провокация лауреата Гонкуровской премии-2006 появился в России в очень правильный момент. Год назад похождения бравого эсэсовского офицера, возможно, вызвали бы лишь брезгливое любопытство, не более. Дело в том, что сюжет «Благоволительниц» нельзя мерить категориями примитивной морали. Он иным способом закодирован. Не зря автор отсылает читателя к эсхиловской трагедии — к эпохе, когда герой по определению не мог быть хозяином своей судьбы. Литтелл вообще не имеет в виду «хорошо» и «плохо», его интересует история с большой буквы, становясь персонажем которой человек утрачивает основные права — жить, не убивать, выбирать. В потоке истории роль человека сводится к функциям его нелепого тела, становящегося частью большого эксперимента. Стихия массовой истерики, ее генетическая связь с энергией народного карнавала и с вульгарностью групповых оргий — вот что интересует Литтелла. В эпоху сытого безвременья роман Литтелла вызвал бы раздражение (собственно, в Америке так и случилось). Но во Франции «Благоволительницы» вышли в 2006-м — через несколько месяцев после арабских волнений. В России в декабре 2011-го — накануне выборов, за неделю до митинга на Болотной.
Джонатан Франзен.
Свобода. М.: Corpus, Астрель, 2012
«Свободу» окрестили главным американским романом нулевых и даже — с подсказки автора — сравнили с «Войной и миром». На самом деле «Свобода» — хрупкая конструкция, не выдерживающая масштабных обобщений. Франзен говорит об иллюзии выбора, о жестокости свободной конкуренции, но ревизия идеологических «брендов» производится на примере кризиса отдельной семьи. Американскому прозаику номер один хорошо даются психологические портреты и социальные обстоятельства, он мастер эротических сцен и знаток женских неврозов, но как только пытается подняться на высоту статуи Свободы — теряет равновесие и сваливается в сатиру.
Мишель Уэльбек.
Карта и территория. М.: Corpus, Астрель, 2011
Самый смешной, концептуальный и одновременно печальный из романов Уэльбека, принесший автору Гонкуровскую премию. Современная история рассказана с точки зрения недалекого будущего, когда все фигуранты дела уже умерли. Уэльбек тоскует по индустриальной Европе, описывает руины фабрик и пустоши бывших заводов, зарастающие сорняками. Отказавшись от привычной интонации нытика, проклинающего «мир-супермаркет», Уэльбек ностальгирует по временам, когда «замысел был неотделим от исполнения», апеллирует к социалистам и реформаторам XIX–XX веков. И его внезапный интерес к актуальному искусству мотивирован лишь тем, что главный герой (художник) осуществляет индивидуальный творческий проект, не будучи встроенным в индустрию обмана, где средства производства отчуждены от рабочих рук.
Джулиан Барнс.
Пульс. М.: Эксмо, 2011
Сборник рассказов, вышедший в один год с букероносным The Sense of an Ending, на самом деле тематически с ним связан. В «Пульсе» Барнс говорит как раз о комплексе превентивных мер, отодвигающих «Ощущение конца». В первой части сборника, которая цементируется циклом «У Фила и Джоанны», речь идет об обострении чувств, вызванном любовной лихорадкой. А во второй — о том, как эти самые чувства постепенно отмирают, когда болезнь минует кризисную фазу. В этом контексте сама любовь трактуется как патология, парадоксальным образом необходимая для поддержания тела в жизнеспособном состоянии.
Дуглас Коупленд.
Поколение А . М.: АСТ, 2011
Очередной поколенческий роман от автора «Поколения Х» и «Рабов Майкрософта». Заглянув в ближайшее будущее — ничего сверхъестественного, только на Земле исчезли пчелы, — Коупленд на самом деле сканирует настоящий момент и обозначает градус общественной тревоги. В преддверии 2012 года писатель сообщает, что конец света скорее всего уже случился, просто никто не заметил. Будущее, в котором Уорхол обещал каждому порцию 15-минутной славы, наступило. Собственно, главный месседж «Поколения А»: пришло время акционизма. Спасутся лишь те, кто осмелится заявить о себе во весь голос и предъявить миру собственную историю.
Эрнст Юнгер.
Семьдесят минуло. 1965–1970. (Излучения III). М.: Ад Маргинем Пресс, 2011
Трэвелог года. Поздние дневники одного из самых важных мыслителей минувшего века. Хроника перемещений Юнгера по Средиземноморью, Ближнему Востоку и Африке. «Эти заметки, сделанные во время путешествия по морю, позволяют заглянуть в пучину Мальстрема, откуда внезапно всплывают чудовища». Юнгеровские «Тысяча и одна ночь», куда вплетены рассуждения об искусстве путешествия, а также об антропологии, зоологии, ботанике, иероглифике, литературной критике, политике и философии.
Лайза Пикард.
Викторианский Лондон. Жизнь города. М.: Издательство Ольги Морозовой, 2011
В первую очередь Пикард интересует городская утроба: выгребные ямы, сточные канавы, кладбищенские склепы, ватерклозеты, насосные системы. Покопавшись во внутренностях и диагностировав «великое зловонье», она исследует городские артерии — реки, улицы, набережные, железнодорожные пути. Далее следует томография: Букингемский дворец, Вестминстерское аббатство. Отсканировав состояние городских систем, автор берется за рядовых граждан: меню, распорядок дня, состояние зубов, условия труда, досуг. В концовке викторианский Лондон предстает неумолимо дряхлеющим организмом, где ресурсы одной системы поддерживаются за счет нещадной эксплуатации другой. Финальная глава называется «Смерть». Появившись на прилавках весной, книга Лайзы Пикард обозначила своеобразную «викторианскую волну» в отечественном книгоиздании.
Дэвид Финкель.
Хорошие солдаты. М.: Юнайтед Пресс, 2011
Журналист и пулитцеровский лауреат Дэвид Финкель восемь месяцев прожил в расположении батальона морской пехоты США в Ираке. Его виртуозно написанный репортаж, где отрывки из официальных документов и газетных хроник перемежаются внутренними монологами солдат и личными наблюдениями автора, был признан в Америке лучшей книгой 2009 года.
Митио Каку.
Физика будущего. М.: Альпина нон-фикшн, 2012
«Кремниевая долина» превращается в «ржавую зону». Нанороботы ставят диагнозы на стадии «вероятной опасности». Лифт в космос. Интернет в контактных линзах. Мир без нефти, без газа и без электричества. Создатель «Физики невозможного» о том, как «наука изменит повседневную жизнь людей к 2100 году». Прогнозы сделаны на основе интервью с современными учеными.
Грэм Чэпмен, Терри Гиллиам, Терри Джоунз, Джон Клиз, Эрик Айдл, Майкл Пэйлин.
Питоны о Питонах. Автобиография. М.: Додо Мэджик Букрум, 2011
В 1969 году пять шутников-самоучек и примкнувший к ним режиссер-аниматор получили субботний ночной эфир и разрешение делать в нем все, что пожелают, при условии, что все происходящее будет отдаленно напоминать цирк. О том, как родилось самое свободное шоу в истории TV, рассказывают организаторы этого безобразия. Собственно, это книга о том, откуда растут ноги всех удачных затей — уж точно не из маркетинговых стратегий и расчета целевой аудитории.