Захар Прилепин. Черная обезьяна. - М.: АСТ, Астрель, 2011
Новый роман Прилепина умелый, зрелый и точный. История про журналиста, расследующего по заданию редакции феномен детей-убийц, только прикидывается мистическим триллером. В «Обезьяне» Прилепин неожиданно выступает в роли диагноста – разбираясь с симптомами современного состояния мира. Отсюда тема заброшенности и немотивированной жестокости. Инфантилизм, детская нечуткость к чужой боли и ложное ощущение безнаказанности – это он про нынешнюю Россию с ее патологической безответственностью. Есть здесь и психотерапевтический момент: пишет автор про свои страхи, про жизнь, с фасада благополучную, но с черного хода лучше не заходить – страшно. Прилепин в «Обезьяне» много кого ловко цитирует, но самый прямой отсыл – к ханековской «Белой ленте». И вот это по-настоящему жутко. Помните, какой у Ханеке на дворе год и что впереди маячит?
Николай Байтов. Думай, что говоришь: 41 рассказ. — М.: Колибри, Азбука-Аттикус, 2011
В серии «Уроки русского» вышел сборник короткой прозы Николая Байтова, больше известного своими поэтическими опытами. Событие важное по двум причинам: во-первых, теперь можно точно констатировать, что «Уроки русского» на данный момент самая передовая и последовательная серия-лаборатория. Сенчин, Отрошенко, Осокин, Байтов – проза герметичная, трудная, но знать ее важно. Во-вторых, появление рассказов Байтова, короткую прозу которого последний раз публиковали в конце 90-х, симптоматично само по себе. Потому что Байтов – это обратное движение – к обэриутам, Хлебникову – к тем, кто понимал магию слов и умел извлекать искру из говорения. Думай, когда говоришь, потому что слова обладают силой. Байтов как раз про это – про силу слова.
«И тогда я стала кричать на языке моего рода – те запрещенные слова, которым научил меня прадед Пафнутий Алексеевич. «И я крикнула слово гмынх (подушка) – слово его брата Николая, авиатора, погибшего в первую империалистическую войну на австрийском фронте. И я крикнула слово дакань (плесень) – слово его отца и омавье (искать) – слово его матери. И я крикнула слово кадье (висеть, виснуть) – слово его бабушки, которую задавила лошадь… И тогда вдруг все разрешилось благословенными, сладостнейшими слезами, и я была успокоена и счастлива, что мне не пришлось крикнуть последнего из запрещенных слов нашего языка, того слова, которое я сама запретила десять месяцев назад в присутствии всех наших родственников» («Леночка»).
Патти Смит. Просто дети. – М.: Corpus, 2011
Воспоминания рок-иконы, получившие в прошлом году National Book Award в номинации Non-fiction. Книга уязвимая – своей искренностью и какой-то невозможной прямотой. Текст достоверный и нежный одновременно, без обид и потайных карманов. Про лето, поделившее жизнь на «до» и «после» знакомства с Мэпплторпом. Про неприязнь к томатному супу и Энди Уорхоллу. Про Chelsea Hotel и его длинноволосых обитателей. Про небрежение модой, светской жизнью и общественным вкусом. Наконец, про любовь, которой ничего не светит, и именно потому она живет долго.